его главой, пожилым господином Льером, старший купец был на короткой ноге (насколько она может быть короткой, принимая во внимание сословную разницу).

Дарий Сильванович с легким сердцем напутствовал сына не только заполнить сухой формуляр, но и невзначай осыпать господина Льера подробностями дивного изобретения. Дарий младший предвкушал, как сначала взрастит любопытство благодушного старого аристократа, а потом уж потешит его сияющими перспективами внедрения вязаных доспехов. Секретарский стол в прихожей пустовал, так что, прождав минуту, порывистый молодец решительно влез в приоткрытую дверь. Речь он отрепетировал трижды, все должно было пройти идеально.

Только за столом оказался не господин Льер.

Кабинет захватил мужчина средних лет со светлой острой бородкой и каким-то обветренным загорелым лицом. Удивленный Дарий определенно созерцал его здесь впервые.

Однако, его вопрос уже сорвался с губ, привлекая внимание сидящего. Взгляд последнего случился недружелюбен и очень тяжел.

– Изволю требовать блюсти регламент и действовать через моего секретаря, – бросил он.

Растерянный Дарий успел уже начать извинение, когда мужчина коротко его прервал.

– По какому вопросу?

Сколь можно быстро юноша перестроился и деловито отрапортовал:

– Представляю крупнейшее в городе оружейное производство. Желаем подать предварительную заявку на участие в конкурсном отборе чарованных приспособлений на нужды армии!

Штатский зеленый камзол собеседника не оставил Дарию ни малейшей зацепки для верного к нему обращения. Как и следовало ожидать, безликий подход не тронул ни ума, ни сердца господина.

– К помощнику, – отрезал он с тем же раздражением. – Впрочем, у него на столе есть бумага, пишите и свободны.

– Есть, – сказал Дарий уныло и скрылся в приемной, дверь на всякий случай прижимая накрепко.

За нею он и замер, бессильно раздувая ноздри.

Это было фиаско. Он не только не сумел заинтриговать оружничего, но как мальчишка получил от него нагоняй за поведение, окончательно дискредитируя стоящее за плечами предприятие отца.

Полыхая от стыда и злости, Дарий потащился за секретарский стол, вытряхнул из стопки чистый лист и принялся молча составлять заявление. Только бы избежать позорных грамматических ошибок!

Ему было что передать бумаге – в последние две седмицы конкурсный прожект двигался семимильными шагами. Арис приходила через день, каждый раз демонстрируя все более значительный прогресс прочности образцов. Оружейники торжествовали, старший нисходил даже до похвал. Дивнее всего было то, что и сама вязунья обнаружила способность улыбаться.

"Уж не влюбилась ли там, у себя?", – косился на ожившую блондинку Дарий младший. Однако, вскоре им открылась истина: сияние их эксперта имеет источником внезапное выздоровление матушки. По словам девицы, после нескольких лет угасания, та в считанные дни пришла в себя и набирает силы. Дарий старший вполне искренне обещал вознести хвалы Богу, ибо на его деле такой поворот сказался не менее благотворно. Арис уже приступала к вязанию полноценной защитной туники.

Дарий Дариевич излил весь нерастраченный речевой резерв на терпеливую бумагу. Он описал будущее изделие как мог выразительно, не скупясь на гиперболы и только усилием воли исключив метафорические сравнения из канцелярской записки. Последнюю точку он шмякнул даже с каким-то злорадством. Если бы ему только дали начать говорить!

Секретарь, маленький и согбенный от забот, появился в приемной, когда юноша посыпал песком темнеющий строками лист. Вошедший его не заметил – он влачился, замедляясь у каждой из широких арочных колонн приемной залы, под кабинетом же окончательно закаменел, отлагая неизбежное.

– Новое начальство, Никон Октавич? – Подал Дарий сочувственный голос из-за оккупированного им стола.

Секретарь обернулся к знакомцу и отобразил лицом что-то кислое и скорбное, однако у самой двери сетовать вслух не осмелился.

– Привыкаем, – покорно вздохнул он. – Господина Льера совсем доконала подагра, третьего дня назначили нового оружничего.

Ответ казался бы полнее, разведи он руками, но этому жесту помешал оттягивающий десницу диковинный арбалет.

– Что это? – Кивнул Дарий на оружие. Любопытство несколько отвлекло его от пораженческих настроений.

– Велено доставить трофейный тассирский арбалет, – пожать плечами Никону удалось без помех. – Три хранилища обежал, пока раздобыл.

Заинтригованный молодец выскользнул из-за стола и подобрался к служащему, пока тот не отворил массивной двери.

– Можно? Одним глазком? – попросил он, силой воли образуя на лице привычное радушное выражение, столь содействующее стезе торговца.

Никон покосился на кабинет нервически, но арбалет наскоро повернул к оружейнику – посмотреть, не забирая в руки.

Дарий чуть наклонился и погладил шершавым большим пальцем стальную пластину на месте привычной тисовой дуги.

– Таких прежде не встречал. Что-то свеженькое? – Проговорил он уважительно, надеясь задержать секретаря своим подкупающим восхищением. Едва ли теперешний оружничий балует его сходным обращением.

– Как будто уже год назад взяли на приграничной стычке, – ответил секретарь в некотором сомнении.

– Чарованный? – Уточнил молодец, мало что не облизываясь на недоступную новинку.

– Не слышу, – признался Никон и потянул арбалет уже обратно на себя.

– Как и я, – поддакнул Дарий сокрушенно. – Но ведь его изучали?

– Хранитель сказал, что специалисты посмотрели и махнули на него рукой – наши не в пример лучше, – поделился Никон. – По их словам выходит: медленный, тугой, тяжелый.

– И внезапно принят на массовое вооружение стрелков Тассира, – раздался голос главы оружейного приказа, распахнувшего двери навстречу нерасторопному помощнику. – Специалисты ваши не больно усердствовали.

Секретарь вздрогнул и прижал к себе самострел – очевидно, ему еще попеняют медлительность пуще арбалетной. К счастью для него, оружничий решил для начала добить посетителя.

– Не мудрено, если даже представители сильнейших оружейных домов не слышат магию, – высказал он, ничуть не смущаясь подслушанного разговора.

Дарий вспыхнул. Он ощутил, как внутри него что-то звякнуло – как будто задели неведомый металлический стержень.

Покуда новый оружничий отыгрывался на нем самом, смириться было суждением скорее мудрым. Однако стерпеть незаслуженное оскорбление дела отца юноша права не имел.

"Только не дерзить, только не дерзить, будь трезвее!" – Уговаривал он сам себя, сжимая зубы.

Досчитав до пяти, он вернул лицу непринужденность. Кажется, ему случайно швырнули право открыть рот – что ж, пора отвести сражение на собственное поле.

– Вы позволите мне скорую заметку? – Почтительно спросил он, весьма деликатно протянув ладонь к устройству. – Я не посмею отнять у вас много времени.

Оружничий чуть склонил голову, являя ленивый скептицизм, но, кажется, на крючок он все-таки попался – люди не всегда были готовы к велеречивости широкоплечего богатыря. Секретарь помедлил и задал свой опасливый вопрос – якобы убедиться, что позволение получено. Секунду спустя Дарий понял, что добрейший Никон Октавич таким образом бросает ему спасительную подсказку пополам с предупреждением.

– Разрешаете посетителю осмотр, ваше высочество?

Дарий медленно закрыл и открыл глаза, довершая осознание. Протянутая рука его едва различимо дрогнула.

"Экая досада", – приблизительно так переводились первые три мысленных оборота юного богатыря. Батюшка не