Однако и здесь нам повезло. Мой крысодлак, к сожалению, приказов не понимает, и заранее согласовать с ним, как он будет действовать в драке, возможным не представляется. Но все равно, несмотря на не слишком обширный совместный боевой опыт, я уже мог с уверенностью сказать, что бесполезным он не будет. И этот раз исключением не был. Зверь не стал лезть в общую свалку, видимо, помня, как плохо пришлось ему в прошлый раз. Он обратил свое внимание на стоявшего чуть в отдалении командира, наблюдавшего за ходом драки. Хотя настоящих сумерек еще не было, длинные тени от многочисленных камней позволили крысодлаку подобраться к противнику совершенно незамеченным. Так что он вступил в драку за несколько мгновений до того, как это сделали мы с гоблином. Думаю, для эльфа было очень неожиданно, когда из камней к нему метнулось что-то серое и зубастое и вцепилось в ладонь. Когда мы с Ханыгой обстреливали осаждавших насыпь, их командир все еще с криками, которых за общим шумом не было слышно, крутился на месте, пытаясь отодрать от себя юркого хищника, и никак не мог обратить на нас внимание своих подчиненных.

Драка шла настолько удачно, что нам бы, возможно, удалось победить, но неожиданно все изменилось. В дело вступил маг, на которого никто до сих пор не обращал внимания. Неожиданно на меня навалилась ужасная слабость. Мне приходилось прилагать все силы, чтобы шевелиться, и с каждой секундой становилось только тяжелее. Я видел, что то же самое происходит с орком, его движения стали вялыми и медленными, и как результат, на руках сразу повисли эльфы, еще больше замедляя шефа. Догадаться, чьими стараниями мы попали в такое положение, было не сложно – я огляделся, пытаясь понять, где находится пакостник, испортивший нам такую чудесную драку, но сил не хватило даже на это – и я свалился, больно ударившись головой о камень. Стало очень обидно, просто до слез, я смотрел в темное небо и не мог даже выругаться, настолько прочно меня опутало вражеское заклятие. Я слышал, что шеф еще вяло матерится, но, похоже, это все сопротивление, которое он был в силах оказать. Его вязали. Надо мной тоже появились пара злых остроухих физиономий, меня невежливо пнули по ребрам, потом взяли за руки и куда-то потащили, не обращая внимания на то, что спиной я проезжаю по всем мелким и крупным камням. Сознание мое постепенно угасало, поэтому даже после того, как раздалось громкое, повелительное «Что здесь происходит?!», я еще некоторое время продолжал размышлять, какая это мелочность и низость – так обходиться с беспомощным врагом. Но не обратить внимания на то, как мои руки отпустили и, следовательно голова со стуком встретилась с очередным булыжником, я не мог.

Как ни странно, резкая боль помогла немного прийти в себя, мне даже удалось чуть приподнять голову. Однако поначалу я не понял, из-за чего все так пораженно уставились в сторону нашего импровизированного укрепления. На стене, свесив ноги, сидел эльф, а на него со страхом и удивлением смотрели все, кто оставался к этому моменту на ногах. Правда, присмотревшись повнимательнее, я сообразил, что к отряду нападавших этот тип принадлежать не может – одежда и по цвету не соответствовала цветам семьи лесного клана, и покроем отличалась. А потом я глянул на горизонт. И обо всем догадался – солнце зашло. Мы успели.

Возле могилы Старика мы задержались еще на одну ночь. Всю ночь призрак сначала выслушивал, какие события происходили в мире с тех времен, как его навещали в последний раз, потом вникал в суть проблемы, которая заставила о нем наконец вспомнить, а потом до самого рассвета распекал своих притихших потомков. Мы с шефом и Ханыгой с большим удивлением наблюдали, как гордые самовлюбленные высокородные плачут от стыда за то, что их легендарный Старик презирает своих непутевых бывших подданных. В общем, за одну ночь разобраться в создавшейся ситуации не удалось. Заметив, что небо светлеет, призрак потребовал дождаться его следующего появления и не вздумать как-то повредить его единственному разумному потомку – Матери Сенней и ее товарищам.

Тиллэ аж покраснела – настолько ей была приятна эта похвала, но, пожалуй, предупреждение призрака и действительно было нелишним. Нет, убивать бы нас не стали, но напряжение между двумя прежде враждовавшими отрядами все-таки сохранялось. Так что вместо того, чтобы завалиться спать всем вместе, мы все-таки распределили посты. После чего, заняв так и не захваченный врагом бастион, принялись активно наверстывать бессонную ночь. Тиллэ, правда, хотела о чем-то побеседовать с командиром стражей, но это не представлялось возможным – заклинание мага не подействовало на крысодлака, так что зверек издевался над бедным командиром, пока не увидел, что к нему на помощь бегут еще эльфы. Тогда он спрыгнул на землю и очень быстро затерялся среди камней, а командир остался с располосованными в клочки губами, одной сплошной раной на месте правой ладони и кучей более мелких повреждений. Раны ему обработали и зашили, а боль сняли заклинанием еще ночью, но говорить он пока все равно не мог. Я, не скрываясь, злорадствовал – мне, после общения с этим господином в прошлый раз, пришлось гораздо хуже, так что крысодлак, считай, за меня отомстил. Да и за себя тоже, ему тогда пришлось не легче.

Около полудня в импровизированную крепость попытался пробраться маг. Не знаю уж, чего ему понадобилось, но увидев, что я не сплю, он поспешно ретировался. Выяснять, в чем дело, я не стал, просто когда будил Ханыгу, попросил его быть внимательнее. А что делать, даже друзьям рассказывать о тех невнятных подозрениях, которые будил во мне этот персонаж, было бы глупо. Больше никаких происшествий за весь день не произошло. А вот ночью пришлось поработать.

Дело в том, что призрак старика неожиданно потребовал извлечь его кости. Внимательно выслушав Тиллэ, он заявил, что собирается лично посетить столицу. То есть сначала он явно не собирался прибегать к таким радикальным мерам, но услышав, что среди эльфов появился некто, выдающий себя за Старика, кто, пользуясь его именем, распространяет грязные идеи превосходства эльфийской расы, призрак пришел в дикую ярость, и потребовал немедленно вырыть его кости и перенести их в столицу. Причем потребовал, чтобы этим делом занималась наша компания. Объяснил он это тем, что своим потомкам из лесного клана он не доверяет – среди них, дескать, может оказаться предатель, которому может прийти в голову изгнать его из этого мира окончательно. Дети леса явно обиделись на такое недоверие – поняв, что их великий предводитель прошлого категорически не приемлет тех оригинальных идей, которые получили в последнее время такое широкое распространение, они немедленно раскаялись и теперь со всем возможным пылом пытались получить прощение. Глядя на них, действительно трудно было предположить, что они могут захотеть причинить вред столь легендарной личности. Однако справедливость его подозрений эльфы признали, а к нам даже прониклись искренним почтением. Наблюдать за таким поведением было довольно весело. Однако мне вновь показалось, что маг как-то слишком сильно недоволен таким решением Старика. Я решил в дальнейшем следить за ним повнимательнее.

Работа гробокопателя неожиданно оказалась чрезвычайно тяжела, особенно с учетом отсутствия специального инструмента. Из списка чернорабочих мы, конечно, сразу же исключили Тиллэ, и втроем провозились несколько часов. И все это время вокруг нас скакал вредный призрак, который непрерывно требовал, чтобы мы работали аккуратнее – он, дескать, не хочет, чтобы какие-то косорукие болваны через столько тысячелетий повредили его драгоценные косточки. Как я понял, это была чистой воды блажь – существование призрака от состояния его праха никак не зависело. Важно только, чтобы он вообще был. На робкие вопросы Матери Сенней о том, сможет ли он существовать вне полиса, старик только отмахнулся. Объяснил мимоходом, что в свое время детально изучил здешнюю магию и теперь хорошо знает ее свойства. Чтобы возродиться призраком, нужно только одно условие – существо должно отдать концы в этой местности. Выяснилось, что Старик, почувствовав приближение смерти, специально отправился сюда, чтобы не оставлять своих подданных без опеки даже после смерти. Однако такого безобразия, чтобы потребовалось его личное присутствие, за все прошедшие после смерти тысячелетия до сих пор не случалось. Раньше обходились мудрыми советами и наставлениями.