— Ты всё ещё не одета, моя прекрасная Аратка.

— И я всё ещё под впечатлением от загадок своего прошлого. Как думаешь, отец и Гримси заставил забыть?

— Допускаю. — Он на мгновение поднял глаза и хмыкнул. — Не смотри туда.

— Тебе можно, а мне нельзя? — рассмеялась я, но оборачиваться не стала.

— Можно, потому что Лера в полотенце, а Миддл, проказник, разгуливает в чем мать родила.

— Они сюда идут?

— Скорее, плетутся.

Улыбаясь, я уткнулась в его почти сухие волосы и почувствовала, что они запахли сладостью лесных ягод.

— Так приятно… Твой запах. Он изменился, Дэр. Стал более вкусным и насыщенным, а прежде был легким.

— Хорошо, милая. Всё, что я делаю — делаю для тебя. В том числе приятно пахну.

— Не понимаю, как я жила без тебя, — пробормотала я. — Теперь кажется, что это невозможно. Так мы теряем прошлое? Издалека оно выглядит расплывчатым и сомнительным. У меня были радости, но они не сравнятся с тем счастьем, что подарил мне ты.

— Кстати, главный подарок ждет тебя дома, — вдруг сказал Дэр.

— Ты преподнес мне множество прекрасных вещей.

— Этот будет особенным, милая. Думаю, тебе понравится.

— Ты меня интригуешь сразу всем: Атрой, поместьем, неведомым подарком… Чем бы мне тебя удивить?

— Поверь, самое главное удивление у нас обоих впереди, — довольно усмехнулся он. — Но если серьезно — ты поразила меня ещё на свадьбе, Мэй. Своим голосом. Песней, которую я никогда раньше не слышал. Я и не представлял, что ты так поешь. Услышу ли я тебя снова?

— Конечно. Но в следующий раз я буду петь для тебя одного.

Остаток дня мы провели в дороге, и заночевали как всегда на полянке. Ужин, разговоры, радостный смех… Путешествие снова стало спокойным, а дорога сделалась доброй и ровной. Дэр, как и обещал, показал обычную для него тренировку на открытом воздухе. Тут уж удивлению моему не было предела: Бэйт, кажущийся добряком, с мечом управлялся так, что мог отбиться от целой стаи голодных волков, а мой Младший — симпатяга и скромник — с легкостью постигал сложные приемы и двигался как самая опасная змея. Наваляли они друг другу будь здоров, не обошлось без синяков и ссадин. Даже Торми досталось от Дэра деревянным тренировочным мечом. Арат сражался иначе, его удары были длинными и словно выстреливающими под конец движения. В скорости он значительно уступал Дэру и Бэйту, и те быстро «уложили» смеющегося мужчину на землю.

— С Грозовыми лучше не связываться, — пояснил мне Торми. — Особенно если это братья Магици.

А ночью были привычные штаны и теплый свитер, уютное пространство кареты. И Дэр, что непременно обхватывал меня руками. Его губы на моих, ласковый шепот возле уха… Мое материальное счастье.

После завтрака мы снова сели на козлы, а дежуривший ночью Бэйт уснул в карете. Я заметила, что он мог уснуть где угодно и в любой позе, хоть стоя возле кареты. При этом стражем был отличным — если было нельзя, не спал. Но стоило Дэру «разрешить» младшему отдых, как парень тотчас отрубался в любом удобном месте.

Я осматривала округу и рассказывала Дэру о своих странных цветовых ощущениях.

— Словно они начертили полосы своими чувствами. Мне и сейчас кажется, что от тебя исходит синее сияние. Такой красивый цвет!

— Не фиолетовое? — усмехнулся он.

— Ультрамарин.

— Хм. А что остальные?

— Вчера я заметила возле рук Смайла голубоватые искры, но они почти сразу исчезли. Что это может быть, Дэр?

— Думаю, это магия. Возможно, островная. Нужно спросить у Торми. Он ведь подтвердил, что ты говоришь на чистейшем Аратском.

Я улыбнулась, предвкушая разгадку, но внимание уже привлек открывающийся впереди вид. Теперь мы ехали крутыми холмами через сосновый бор.

— Вишневые сосны! — воскликнула я. — Ты знаешь, сколько стоит их древесина?

— Угу. Поэтому мы не болтаем о богатствах своего края.

— Разве здесь уже Атра? — сощурилась я.

Дэр хмыкнул.

— Почти. Я в любом случае не позволю кому ни попадя расхищать прекрасные леса. Вот Роланд — он имеет право. Его Зимний дом как раз из таких сосен.

— Деревянный? — поразилась я. — Вот это да! Я читала об этом. Прежде многие строили дома из дерева, предпочитая «вечные» породы — мартран, эти сосны, голубые каштаны и каменное дерево. А ещё безымяны, дубы-шептуны или кедры. Никогда не видела вживую дома из дерева, только на картинках. Он красивый?

Дэр довольно ухмыльнулся.

— Ничего так. Когда-нибудь соберемся к ним в гости.

— А… — начала было я, и замолчала, различив тихий рокот, доносящийся спереди. — Что это?

Дэр щелкнул вожжами, чтобы Сибские побыстрее повернули, и глазам предстало завораживающее зрелище.

Дорога упиралась в обрыв и резко сворачивала влево. Несколько деревьев упали над пропастью, и казалось, что их красные стволы — это мосты в никуда. А левее с высокой скалы сбегали толщи бирюзовых вод, пронзенные солнечными радугами.

Водопад. Огромный, веселый в своей силе, прекрасный и величественный. Не думая, я поднялась на ноги, и Дэр остановил карету как раз над пропастью. Куда ехать дальше — было непонятно. Я проследила путь и поняла, что скалы перекрыли проезд.

С минуту мы молчали. Я глядела на дивное зрелище, Дэр с улыбкой разглядывал меня.

— А где же дорога? — ошарашено спросила я.

— Под водопадом, милая.

По телу прокатила дрожь.

— Не понимаю. Как мы туда попадем?

— С этой стороны не видно, но когда подъедем ближе — ты узришь туннель в скале. Там и поедем. Незнающему человеку бывает трудно сориентироваться.

— Путь под водопадом, — прошептала я. — Там, наверное, грохот стоит жуткий!

— Терпимый, — улыбнулся Дэр. — И кони привыкли.

— Кто создал этот проход?

— Мой прапрадед и прапрадед Сварта. Много веков назад кланы были одной семьей.

Меня объяла невыразимая тоска. Его слова звучали музыкой, что творят настоящие мастера вроде Куого. Одна семья, бури и солнце. Я вспомнила нашу свадьбу, когда золото смешалось с чернотой, и лучи протягивали руки к молниям, чтобы сплетать пальцы в добром пожатии. Они могли жить вместе, сменять друг друга без злобы, ведь ночь и день никогда не ссорились за право обладать землей! Так почему же тучи и светило не могли найти общий язык снова?

Агна. Прекрасная Магици, убитая Марком. Почему? Дэр и сам не знал, как всё на самом деле было. Юная девушка, умершая из-за любви к чудовищу… Почему же мне упорно виделась в глаза Сварта не жестокость — боль, невыплаканное страдание?

— Хочешь, подойдем ближе? — тихо спросил Дэр.

Я молча кивнула, и он спрыгнул вниз, чтобы привычно подхватить меня. Взял за руку и повел к краю. Тепло его ладони вернуло меня