говорить, но он похож на изношенный сапог! Однажды мы разговаривали, и он сказал, что девушка сродни самоцвету, нуждается в хорошей огранке. Глупый комплимент, вызвавший у меня только раздражение! Человек — не драгоценный камень. Он свободен, волен в своих решениях, и не зависит от какого-то хладнокровного ювелира. И я не хотела стать дорогой игрушкой в его руках, хотя и чувствовала проявляемый им интерес… Мне было противно быть рядом с ним, Дэр. Его интересовали только карты, политика и лошади. И я бы стала очередной кобы…

Дэр заткнул мне рот поцелуем — в темноте это было столь неожиданно, что я вздрогнула. Мы снова оказались в середине небольшой кровати, и приходилось лежать близко-близко, чтобы не свалиться на пол. Его колено скользнуло меж моих бедер, одна рука легла на поясницу и заставила выгнуться. Он склонился ниже и коснулся моей груди ртом. Как и всегда, чувство было обширным и вкусным.

— М… — тихо отозвалась я.

— Зря я про стоны сказал, — прошептал Дэр. — Ты ведь теперь стесняться будешь. Поверь, милая, сейчас ты можешь отпустить голос на волю. Я не сделаю ничего такого, что заставит тебя кричать.

— Боюсь, я не… — и забыла, что хотела сказать, когда Дэр принялся жадно, почти больно целовать мое тело.

— Чего ты боишься? — спросил он, замедлившись.

— Что вполне могу от восторга завопить, — задыхаясь, договорила я.

— Прежде не вопила, Мэй. Думаю, сегодня до этого не дойдет.

И снова обхватил мою грудь, вынуждая прогнуться ещё сильней. Я тянулась за его губами и тихонько постанывала. Хотелось долгого, глубоко наслаждения. Надеясь, что он не станет меня сдерживать, я отозвалась на его прикосновения своими, и тщательно изучила всю его спину, руки и бедра, провела пальцами по животу и, не медля, опустила руки ниже. Ответом был тихий вздох и глубокий поцелуй.

— Я всё ещё не знаю, как правильно целовать тебя, — прошептала я, когда Дэр от меня оторвался.

— Я тебя научу, — усмехнулся он. — Хотя ты и так доставляешь мне блаженство, милая. Просто впусти меня, разреши узнать твою глубину и вкус.

Я кивнула и снова потянулась к его губам. Поцелуи оставались для меня самыми желанными прикосновениями. Сколько бы мы ни целовались, я никак не могла ими насытиться. Просто порой Дэр делал это слишком напористо и страстно, и его сила меня подавляла.

Как и сейчас. Я снова попалась. Каждое прикосновение языка длило мучение. Его руки едва касались тела, в последний момент уходя от источника напряжения, и я, не выдержав, всхлипнула. Он сразу коснулся меня внизу, пальцы безжалостно скользнули внутрь, и я вскрикнула.

— Именно, Мэй, — проворчал Дэр. — А теперь представь, что вместо этого там будет кое-что куда большее по размеру.

Кусая губы, я опустила глаза, но, слава предкам, не разглядела почти ничего. Дэр был прав. Даже вместе с жаждой во мне оставался страх. Как вообще мы могли стать близки? Ещё в прошлый раз я, изучая его тело, засомневалась в том, что первая настоящая близость будет приятна. Но отступать было нельзя.

Изогнувшись, я дотянулась рукой до его живота, нащупала знакомую твердость и принялась медленно ласкать, чувствуя, что теперь уже всё равно.

— Не зажимайся, — произнес он. — И не бойся. Я покажу тебе, чего примерно ожидать, Мэй.

Конечно, теперь-то он ведал все мои страхи. Странно, что я сама осознала их только сейчас. Я впилась пальцами в его спину и сжала зубы — это телом овладела боль. Дэр помог мне, смягчил ей ласковым поцелуем, но я не сумела ответить.

— Да, милая. Это так. Нельзя объединиться, не ощутив крайних чувств. А боль — важная часть тебя. Благодаря ей ты понимаешь, что живешь.

И избавил меня от тяжести, принялся ласкать как прежде. Я касалась его в ответ, отбросив размышления. В такие мгновения думать о сложностях не хотелось.

В этот раз мы нежили друг друга медленно и долго, балансируя на грани между жаждой и насыщением. Не могла и представить, что последствия будут ярче, чем прежде, но ожидания оправдались — меня накрыло столько мощным потоком наслаждения, что я чуть не раздавила Дэра в объятьях. Хотя, конечно, это была лишь кажимость. А вот его сила, его глухой стон и тяжелое тело были реальны, и мы, не потрудившись толком улечься, заснули прямо так, не расцепляясь.

Утро встретило меня запахом еды. И первым делом я увидела Дэра — одетого, но босого, с причесанными волнами волос и без намека на бороду. Он громко хрустел яблоком и, обернувшись, улыбнулся во весь рот.

— Доброе утро, Мэй. Ты такая красивая сегодня.

Я пощупала прическу и осознала, что волосы приобрели форму шара.

— Снова карга, — заключила я. — Тихий ужас…

— Всё хорошо, милая. Ты похожа на одуванчик, — рассмеялся мужчина.

— Подойди — и получишь сладкий поцелуй, — сказала я.

Дэр тотчас отложил яблоко и оказался возле кровати. Я нежно тронула его губы, хмыкнула и лизнула прямо в нос. Мужчина расхохотался.

— Игривое настроение вместо похмелья? Это замечательно, милая! Значит, и аппетит у тебя будет отменный.

— Сначала волосы. С ними возникнет много проблем. Поможешь?

— Конечно. Не звать же Мельсею или Леру на помощь!

Мы боролись с путаными прядями минут тридцать. Дэр то и дело извинялся, волнуясь, что повырывает мне половину волос, но я была привычна и к куда более грубым прикосновениям, а потому успокаивала его, мурлыча глупую детскую песенку про матили. Когда с прической было покончено, он намотал рыжеватую волну на кулак.

— Словно медовый шелк. Никогда не разрешу тебе их стричь.

— Представляешь, твой приказной тон меня совсем не сердит!

— Чем тебя вообще можно расстроить, милая? Помимо решеток на окнах?

Я провела пальцем по белой ниточке шрама, что теперь был у него на груди.

— Почему остался след?

— Это непростая рана. Скелеты пользуются магическим оружием, оно всегда оставляет шрамы.

— Вот что меня расстраивает, Дэр. Твоя боль.

— Моя уязвимость, — улыбнулся он.

— Она лишь причина боли.

— А моя сила? Что ты думаешь о ней?

— Я в тебя верю. Думаю, мощь грозы вернется и утвердится в теле навсегда.

— К лучшему ли это? — пробормотал он. — Хотя сейчас не хочется ни о чем таком думать. Сияет солнце, начался новый день. Мы вдвоем в спальне и можем, пока никто не видит, съесть весь запас сладкого.

Он снова стал мальчишкой, и я была счастлива. Благодаря его страсти, заботе и веселости пережитое быстро перекрывалось прекрасным настоящим.

— Тогда отпусти меня.

— За поцелуй.

— По одному утром и вечером, — сказала я.

— Почему это? — рассмеялся Дэр. — Так я долго не протяну! Ласки