— Я понял, — кивнул Рохель. — Спасибо тебе, что предупредил. Сейчас соберусь по-быстрому, и ты меня отвезешь в банк.

Сергей сидел в кабинете Елагина, когда ему позвонила тетка и сказала, что волнуется за Алексея Алексеевича, потому что за ним приезжали люди, которые его доставили в Петербург, о чем-то поговорили с ним. После чего Калошин предупредил, что оставляет ее ненадолго и скоро вернется, чтобы успеть на банкет. С того времени прошло уже почти четыре часа, а от него никаких вестей.

— Вернется, — попытался успокоить ее Ерохин.

— Это понятно, — согласилась Нина, — но я без него на банкет в любом случае не пойду.

Сергей ждал Бережную, но и она задерживалась и тоже не сообщала, когда вернется. Елагин, правда, сказал, что Вера Николаевна встречается с Евдокимовым, но их встреча не должна была затягиваться. И вот он сидел и ждал. Думал о Лене, об их последней встрече и той давней — самой первой.

— Чего грустишь? — обратился к нему Петр.

— Думаю, как лучше девушке предложение сделать?

— Так мы вроде уже говорили об этом. Бери «Корвет», открой вверх, завали машину цветами и подкатываешь к ней. По пути не забудь только колечко купить. А то без колечка это все — дешевые понты. Или зачем откладывать? Пойдем прямо сейчас. Тут неподалеку неплохой ювелирный салон. Для наших сотрудников там скидка: мы им как-то помогли в одном деле.

— Да как-то… — растерялся Ерохин.

Но Елагин подхватил его под руку и потащил к выходу.

Колечко выбирали почти час. Вернее, выбирал Елагин. Он спрашивал, какого цвета глаза у избранницы Сергея, потому что так, по его утверждению, подбирается камень. Узнав, что глаза у девушки голубые или синие, в чем сам Ерохин был не вполне уверен, он стал предлагать Сергею взять кольцо с сапфиром.

Снова позвонила тетка и доложила, что Алексей Алексеевич только что все-таки связался с ней и сообщил, что ему предложили работу в одной организации, где, кстати, требуется также главный бухгалтер, и предложил ей подумать о смене работы. Еще он что-то говорил о прекрасной жизни за городом, где нет смога и толпы людей, а еще…

Ерохин не дал ей договорить, сразу спросил, дарят ли колечко с сапфиром девушке, когда предложение делают.

— И что?.. — вкрадчиво поинтересовалась тетка.

И он понял, что надо брать именно с сапфиром, но не успел ничего сказать, потому что увидел, что к нему пробивается вызов Рохеля. Пришлось отвечать.

— Только что закончили заседание, вернее, перерывчик небольшой сделали, потому что вопросов очень много надо обсудить, — сказал Виктор Иванович, — все проходит нормально. Калошин явился не один, а с какой-то молодой привлекательной женщиной, а женщина притащила с собой начальника Следственного комитета…

Виктор Иванович засмеялся:

— Как таким людям отказывать! Калошин сказал, что он на меня не в обиде, дескать, время такое было. А кто не сидел, тот… Короче, мое предложение избрать уважаемого Алексея Алексеевича председателем правления было принято единогласно. Он свою биографию рассказал: никто спорить не стал. Потом, ввиду убытия на долгое время Брускова, я рекомендовал тебя на должность вице-президента по безопасности. Главный бухгалтер подала заявление об уходе… Сейчас после перерывчика заслушаем выступление аудитора. И все. Я свободен?

— Почему вы меня спрашиваете?

— А так просто, — снова засмеялся Рохель, — этот из Следственного комитета тоже сказал, что у него ко мне нет пока вопросов, а за других он ничего обещать не может. Бог с ними со всеми. Короче говоря, я Петровича уже не увижу в ближайшее время. У меня в кабинете на даче два ружья на стене: старинное «Зауэр» и «Вепрь» — современный карабин. Оба ему отдай от моего имени. Я видел, как Петрович на них смотрел. Пусть пользуется и радуется.

Он снова засмеялся, уверенный в том, что успешно вывернулся из щекотливой ситуации.

— А для тебя, мил друг, у меня нет ничего, кроме должности. Так что не в обиде будь. Пока.

Разговор был закончен. Сергей смотрел на разложенный на стеклянном прилавке товар.

— Я в этом ничего не понимаю, — наконец произнес он.

— И не надо, — успокоил его Елагин, — твое дело дарить, а я за тебя уже выбрал.

Они возвращались к офису.

Сергей шел, улыбаясь своим мыслям. В голове крутилась та самая песенка, которая помнилась еще с детства и которую, скорее всего, сочинила Нина.

Елагин остановился и смотрел на него удивленно. Только теперь Ерохин понял, что поет, хоть и негромко, но вслух.

Лена поднималась на эскалаторе и пыталась дозвониться до воспитательницы детского сада. Она, конечно, иногда опаздывала, но так, чтобы почти на два часа, — никогда.

День, конечно, был страшный.

Не в том дело, что целый день она находилась в каком-то испуге, как раз наоборот — настроение уже который день было прекрасным. Просто она хотела бы увидеться с Виктором Ивановичем, чтобы рассказать о том, что вскрыла ее проверка.

Нет, она с самого начала понимала: дело нечисто, но не хотела бы вываливать начальству сразу все.

Во-первых, начальство и так это знает, а во-вторых, Виктор Иванович ждет от нее каких-то советов и предложений. А если она скажет, что не хочет во всем этом принимать участие, то тогда — прощай, новая работа, высокая зарплата и коллектив, к которому она начинала привыкать.

А теперь еще и это сегодняшнее заседание правления, куда ее пригласили, чтобы заслушать доклад о результатах проверки. Она боялась говорить, но Рохель кивнул. Что было потом, она не знала, поспешила домой. Ехала в метро, понимая, что наверняка ее уволят, и скорее всего это уже сделали.

Теперь она уже точно никогда не увидит Сергея…

Оказавшись на свежем воздухе, аппарат наконец очнулся от небытия. Звонок прошел, и воспитательница ответила. И ответила как-то странно:

— Так я дома уже, — сказала она.

И где-то совсем рядом с трубкой тявкала собачка.

— Я не поняла, — удивилась Лена.

— Да это моя собачка, — объяснила воспитательница, — она все время пытается в трубку что-то сказать.

— Да я не про вашу собачку. Ребенок мой где? Где Сережа? Я понимаю, что опоздала, но…