путем стачек. Эмигранты из радикальной интеллигенции много содействовали превращению профессионального рабочего движения в социалисти­ческое в то время, когда социализм был еще очень слабо развит в Америке.

Эмиграция из России, имевшая в начале восьмидесятых годов характер бегства, вошла впоследствии в нормальную колею. За деся­тилетие 1881-1890 гг. переселилось в Америку из России, Галиции, Румынии и других стран около 400 000 евреев. Большинство их уст­роилось в Нью-Йорке, но образовались также значительные коло­нии в Чикаго, Бостоне, Филадельфии и других городах восточных штатов; в западные штаты шли меньшие группы иммигрантов. Во всяком случае, через Нью-Йорк проходила почти вся переселенчес­кая масса и здесь получала свою первую американскую отделку. В Нью-Йорке, как и в Лондоне, еврейские эмигранты селились в определен­ных кварталах, в нижней части города (Down Town), образуя таким образом добровольное гетто. Пришлые обитатели Нижнего Города были сильны именно этою сплоченностью больших однородных масс на определенном месте. Они жили крайне скученно, в огромных мно­гоэтажных домах, снизу доверху набитых жильцами (tenement houses). Здесь шла жестокая борьба за существование при необходимости приспособляться к условиям нового быта; борьба сопровождалась большими страданиями, но должна была окончиться победою. При­шлые массы распределялись по разным отраслям труда. Новички занимались мелкою разносною торговлею, «педлерством». Эмигрант, не приученный к определенной профессии, привезший с собою или получивший от благотворительного общества несколько долларов, покупал на эти деньги корзинку с товаром и ходил с ним по улицам, из дома в дом, а иногда по пригородам и деревням и таким образом зарабатывал на дневное пропитание. Иным удавалось от этих зара­ботков делать сбережения, и тогда они меняли кочевой торг на осед­лый, превращаясь из «педлеров» в лавочников, а с течением време­ни в содержателей крупных магазинов. Не одна богатая торговая фирма в Нью-Йорке и других городах выросла на основе, некогда заложенной в корзине бедного «педлера». Имена «миллионеров» из бывших «педлеров» были у всех на устах, и рассказы о таких превра­щениях кружили голову многим предприимчивым беднякам из пере­селенческой массы.

Однако значительная часть этой массы предавалась физическо­му труду на фабриках и в больших ремесленных мастерских. Особен­ности американской индустрии сглаживали различие между фабри­кою и мастерскою: и фабричный рабочий и ремесленник являлись здесь только мелкими винтами в сложном механизме производства, так как система разделения труда дробила всякое производство на множество отдельных простейших работ, к которым быстро приуча­лись даже люди, не имевшие понятия о данном ремесле в целом. Не нужно было быть портным, чтобы работать в портняжной мастерс­кой, где из десятков рабочих один кроил материю, другой на маши­не делал швы или петли, третий пришивал пуговицы, четвертый гла­дил утюгом. Белошвейное и портняжное дело было наиболее распро­страненным в еврейских кварталах Нью-Йорка. За ним следовало табачное дело — изготовление папирос и сигар, ставшее главною отраслью женского и детского труда. В этих производствах конку­ренция доводила заработную плату до минимума. Содержатель мас­терской из старых эмигрантов, нередко сам бывший раньше объек­том эксплуатации и пробившийся из нужды к обеспеченному суще­ствованию, эксплуатировал труд своих рабочих из «зеленых», нович­ков, заставляя их работать по 12-15 часов в день за мизерную пла­ту. Это называлось, как в Лондоне, «sweating system» (система выжи­мания пота). Но часто и сам хозяин мастерской, «босс» («баалебос»), жил не лучше своих рабочих. Не легко было и положение лиц сво­бодных профессий — врачей, инженеров, конторщиков, журналис­тов, так как при более высокой оплате такого труда его труднее было найти. Интеллигентам часто приходилось начинать свою карьеру в Америке с грубого физического труда и заниматься самыми разно­образными профессиями. Один из таких эмигрантов, впоследствии написавший книгу о «великом переселении» 80-х годов, дает пере­чень работ, которые он сам проделал в первые семь лет своего пре­бывания в Соединенных Штатах: «Я был попеременно землекопом, фермерским батраком, контролером на железной дороге, владель­цем бакалейной лавочки, конторщиком в банке, студентом медици­ны, санитарным инспектором, управляющим домами, городским учителем, редактором еженедельной газеты и, наконец, сотрудником нескольких больших американских газет». Только на долю немно­гих выпал подвиг насаждения сельского хозяйства в Америке, о чем мечтали в России первые интеллигентные вожди эмиграции.

Первые опыты колонизации оказались неудачными. Молодые люди из упомянутых кружков «Ам-олам», прибывшие в 1881-м и сле­дующем году в Америку, с жаром принялись за осуществление своей мечты, но наткнулись на неодолимые препятствия. Первые колонии, устроенные частью в виде сельских коммун в штатах Луизиана, Да­кота и Орегон («Кремье», «Бетлехем», «Монтефиоре» и др.), постра­дали от плохого выбора места и неопытности колонистов. То земля оказывалась в болотистой местности, затопляемой разливом Мис­сисипи, то мешали климатические условия: ветры и частые засухи. Колонисты работали дружно, с увлечением, но не могли устоять про­тив этих внешних условий при недостаточной материальной поддер­жке, которую оказывало им нью-йоркское «Общество помощи эмиг­рантам». К 1885 году все эти колонии распались. Дольше всех боро­лась за свое существование образцовая колония «New Odessa», осно­ванная одесскою группою пионеров на средства, собранные упомя­нутым выше Гейльприном. Был куплен в западном штате Орегон участок земли с необходимейшим земледельческим инвентарем и ус­троена колония, где около полусотни молодых людей образовали сельскую коммуну (1883). Они занялись хлебопашеством, не заметив в своем увлечении, что соседние фермеры занимаются главным об­разом скотоводством и молочным хозяйством, более подходящими к местным условиям. Пришлось заняться подсобным промыслом — рубкою леса и доставкою дров для соседней железной дороги; но когда лес на купленном участке был вырублен и выяснилась необхо­димость прикупки новой земли для обработки, не оказалось нужных для этого денег. Несколько лет бились колонисты, терпя нужду и не решаясь обзавестись семействами, которых нечем было бы кормить. Наконец терпение истощилось, и постепенно колония «Новая Одес­са» — создание идейного энтузиазма — была покинута ее основате­лями. Некоторые колонисты по бедности не имели средств на проезд по железной дороге, и они прошли пешком огромный путь от Сан­Франциско до Нью-Йорка, от Великого океана до Атлантического в течение трех месяцев (1888 г.).

Более прочными оказались сельские колонии, устроенные в Нью-Джерси, одном из оживленных восточных штатов, недалеко от крупнейшего центра страны — Нью-Йорка. В 1882 году там сразу возникли три колонии, расположенные в небольшом расстоянии друг от друга: Альянс, Кармель и Розенгайн, заселенные первоначально выходцами из России в количестве 70 семейств. Близость к большим городам облегчала сбыт продуктов поселенцам, занимавшимся пре­имущественно садоводством и виноградарством. Однако и здесь не обошлось бы без кризиса, если бы колонисты и их покровители не додумались до простой мысли: присоединить к сельскому хозяйству подсобный городской промысел — фабрикацию белья. Учрежден­ные в колониях фабрики-мастерские для шитья рубашек давали до­полнительный заработок семьям колонистов, которые занимались этим