— Больше и не надо, сэр.

Джон аккуратно уложил лейтенанта на холодную, чуть присыпанную ночным снежком землю и исчез. Анри сквозь навалившуюся дрему смутно слышал лишь шлепанье башмаков бегущего человека.

«Как хорошо, — засыпая, подумал де Голль. — Наконец-то я высплюсь…» Ничто более не имело значения.

И вдруг в теле проснулась боль. Ноги и руки свело жуткой судорогой, живот сжался в тугой комок. В горле встал огромный твердый ком, лишивший беднягу возможности глотать и дышать. Де Голля затрясло, как в падучей. Голова сама заколотилась о мостовую, прогоняя остатки тягучей дремы.

Анри вдруг со всей ясностью понял, что умирает.

— Эй, господин, эй!.. — Над ним склонился какой-то оборванец. — Что это с вами?.. Совсем плохо, да?.. Жак, Марсель, сюда! Тут богатый покойник наклюнулся!

— Он знал, куда прийти помирать! — отозвался хриплый басок. — Сейчас стянем сапоги, колет со штанами, кошелечек вытащим, а бренную плоть — в воду. Хе-хе!..

Анри наконец смог сделать судорожный вздох и совладать на какое-то время с руками и ногами. Стало чуть легче. Но когтистая лапа все равно продолжала скручивать в немыслимый клубок внутренности. Холодный воздух на мгновение прояснил сознание, и де Голль догадался, что же с ним произошло. А вместе с пониманием пришли гнев и ярость. Гнев на себя, что так легко попался в расставленные английской интриганкой сети, и ярость на этих стервятников, живущих за счет гибели других.

И когда оборванец ухватился за его правую ногу, желая стянуть сапог, Анри с силой брыкнул негодяя. Удача не покинула лейтенанта. Оборванец от неожиданности не устоял на ногах и полетел прямо в ледяную воду Сены.

— Ничего себе покойничек! — изумился его приятель, отскакивая подальше.

Анри неимоверным усилием воли сел и вытащил кинжал.

— Вы моей смерти не дождетесь, мерзавцы!..

Чтобы вновь не провалиться в опасную дремоту, он зачерпнул свободной рукой большую горсть снега и растер себе лицо и шею. Ледяной холод прогнал дрему и окончательно растворил ком в горле. Одному Богу ведомо, с каким трудом Анри поднялся на колени, а потом утвердился на ногах. Увидев вдали башни собора Парижской Богоматери, он приблизительно понял, где находится. Нужно было идти вниз по набережной, чтобы попасть туда, где помогут, — в Пале-Кардиналь. Но прежде следовало прочистить желудок от той дряни, которой его угостила коварная англичанка, и вызвать спасительную рвоту.

Анри снова упал на колени, зачерпнул воды из грязной лужи, хлебнул. И эта дрянь подействовала лучше всякого рвотного порошка. Желудок, показалось, буквально вывернулся наружу. Сразу стало полегче, и де Голль медленно, оступаясь, побрел в нужном направлении. Каждый шаг давался ему огромной ценой: ноги подламывались, то и дело охватываемые судорогой, пот лил градом, затуманивая взгляд, морозный воздух будто рвал пересохшую глотку.

Бродяги, побаиваясь кинжала, не приближались, но шли следом — ждали, пока у жертвы иссякнут последние силы. Вскоре Анри выбрался на людное место, и оборванцы отстали.

На ходу лейтенант пытался молиться. Но молитва не ладилась — одно лишь он мог повторять: «Господи, помоги!»

И Господь помогал. Шаг за шагом де Голль приближался к Пале-Кардиналь. Вот только шаги давались все труднее, сознание мутилось все больше, и вдруг встала перед глазами покойная бабушка в серебристо-белом платье, манившая внука к себе обеими руками — как делающего первые шаги малыша.

«Так вот ты какая, моя смерть… — подумал Анри. — Сейчас я лягу, и боли не станет…»

Но он продолжал идти.

Воля упрямого бретонца оказалась сильнее его рассудка.

Ранение Паскаля оказалось неопасным — всего лишь здоровенный синяк на груди. Однако капуцин изобразил такое невыносимое страдание и такой печальный взгляд, а его спасительница была столь настойчива, уговаривая д’Артаньяна немедленно поместить «святого отца» в лечебницу, что Шарль махнул на помощника рукой и поутру отправился на доклад к отцу Жозефу, предвидя разнос, который ему устроит суровый «серый кардинал».

Так и случилось.

— Почему вы оставили брата Паскаля одного в опасной ситуации, господин д’Артаньян? А если бы он погиб? Его смерть легла бы на вашу душу несмываемым грехом!

— Я недооценил опасность, святой отец, — покаянно кивнул Шарль. — Кто же мог знать, что этот… бастард явится домой не один? Да к тому же с человеком, узнавшим бедного Паскаля?

— Конечно, и сам брат Паскаль несет часть вины за свою рану… — «серый кардинал» пожевал губами. — Потакать телесным слабостям для слуги Господнего непростительно. Брат Паскаль будет сурово наказан за прегрешения… Что же вы теперь намерены делать, господин д’Артаньян?

— Есть у меня глубокое убеждение, святой отец, что человека по имени Поль, которого мне подробно описал бедный Паскаль, я уже встречал во время своего дежурства в Лувре.

— И кто же он?

— Он тогда выглядел совершенно обыкновенно, как слуга… вернее, как садовник! Да-да, именно садовник! Это было осенью, во время листопада… Мы с господином маркизом де ла Портале делали обход сада по распоряжению лейтенанта дез Эссара и буквально наткнулись на этого человека. Он катил тачку, полную опавшей листвы, и маркиз едва не сшиб его, потому что рассказывал мне в тот момент о своей новой кобыле. Мы еще удивились тогда: зачем садовник прикатил тачку с листьями под самые окна королевского кабинета?..

— Действительно, зачем?.. — Отец Жозеф задумчиво почесал переносицу. — Ну, то дело прошлое. Что же вы теперь предпримете, сын мой?

— Завтра я заступаю на дежурство днем и попрошу господина де Кервеля отправить меня в обход вместо господина де Лузиньяка. — Шарль сам не заметил, как стал говорить с азартом, будто на охоту собрался. — Думаю, во время обхода я этого Поля и найду!

— А вдруг это не тот Поль? — прищурился капуцин.

— А какой? — искренне удивился д’Артаньян. — Он же был с тем самым человеком, которого я видел во время похищения кота его преосвященства и который с дружками напал на меня позавчера вечером!

— А вот, кстати, кто же такой этот ваш злонамеренный господин, так упорно стремившийся лишить вас жизни?

— Понятия не имею, святой отец!.. Но я отправил к прево служанку из дома Помпедула, Камиллу, чтобы прислали людей забрать тело. Думаю, если этот… гм, разбойник отличился еще где-нибудь, его непременно опознают по составленному ранее описанию.

— Что ж, будем надеяться и молить Господа, дабы направил наши усилия по верному пути, сын мой, — сказал отец Жозеф и, кряхтя, выбрался из кресла-качалки, где так полюбил размышлять в последнее время. — Благословляю тебя на праведное дело: найти самозванца и привести на справедливый суд. Однако помни: никакого лишнего шума и лишних свидетелей по этому делу! Его преосвященство сильно переживает, что история попадет на языки его недоброжелателям. Так не давайте им такого повода, господин д’Артаньян.