Я посмотрела на него.

– Я же сказала – мне не в чем винить тебя.

Хенрик опустил руку, обогнул машину и открыл дверь со стороны водителя. Сел, захлопнул свою дверцу. Я села рядом с ним. Он дождался, пока я закрою дверь и пристегнусь, и только тогда тронулся с места.

Надев солнцезащитные очки, муж молча вел машину. Он остановился у аптеки, попросил меня дать ему мои права. Я дала. Теперь я несмышленое дитя, не понимающее собственного блага. Я избегала поднимать на него глаза.

Вскоре он вернулся. Положил мне на колени пакет. Лекарства, которые я не хочу принимать. Я ненавижу их. Ненавижу отупляющий эффект.

– Мама и папа забрали Эмиля из школы, – сообщил Хенрик. – На выходные он поедет с ними на дачу. Стелла, дорогая, подумай, что ты со всеми нами делаешь. Мы так не можем. Ни Эмиль, ни я.

Мы ехали дальше в потоке машин. Хенрик в своих очках. Я в облаке тоски и страха.

– Ты не доверяешь мне, – произнесла я тихим голосом.

– Прости, что ты сказала?

Голос Хенрика звучал формально. Преувеличенно вежливо. Он знает, что я ненавижу этот тон.

– Я боюсь потерять Эмиля, – произнесла я, мигнула и сглотнула. Не хочу плакать. Не хочу очередного срыва. На сегодня уже хватит. – Однажды я уже потеряла ребенка. Это делает меня психически больной? Тебе легко судить.

– Ты преувеличиваешь, – ответил Хенрик. – Я устал от этих разговоров.

Я схватила папки, лежащие между нами, и швырнула их об пол. Все бумаги посыпались дождем.

– Неужели это так дико, что я боюсь? – закричала я.

Хенрик крутанул руль в сторону, заехал на парковку, резко затормозил, сорвал с себя очки.

– Я всегда оставался рядом с тобой, – прорычал он. – Всегда доверял тебе. Все эти годы я позволял тебе трястись над Эмилем. Понимал, почему.

– И ЭТО ЧТО – БОЛЕЗНЬ? – закричала я.

– Эмиль. Не. Алиса.

– Знаю, знаю, знаю. Хватит разговаривать со мной, как с полной идиоткой.

– Посмотри на себя. На то, как ты ведешь себя в последнее время. Как ты разговариваешь. Я тебя просто не узнаю, черт подери!

Солнечные очки вернулись на место, муж завел машину и выехал на трассу. Я сидела, уставившись в боковое окно. Всю дорогу до дома мы провели в полном молчании.

Хенрик подъехал к нашему дому, припарковался рядом с моей машиной. В этот момент зазвонил его телефон. Он вынул его, посмотрел на дисплей и ответил. Слушая, что ему говорят, он засмеялся. По его голосу я поняла, что он разговаривает с женщиной. Они обсуждали вечеринку.

– Тогда увидимся позже, – сказал он в трубку. Снова засмеялся, делая вид, что меня нет. – Вы все еще в офисе? Нет-нет, с Эмилем все в порядке. Спасибо, что интересуешься. Отлично, скоро увидимся.

И снова он посмотрел на дисплей, что-то нажал на телефоне – кажется, написал что-то, не предназначенное для моих глаз.

Я была раздавлена.

– Мне нужно уехать, – сказал он. – Сейчас попрошу твою маму приехать и составить тебе компанию.

– К черту! – вырвалось у меня. – Мне не нужна никакая компания!

Хенрик снова снял очки и пристально посмотрел на меня.

Мой собственный муж не узнавал меня.

И я не узнавала его.

Мы стали чужими.

– Как хочешь, – пожал плечами Хенрик. – Тебе решать, Стелла. Но воспользуйся этим шансом. Если это не поможет, – жестом он указывает на пакет, лежащий у меня на коленях, – я без колебаний попрошу тебя положить в больницу.

Он снова посмотрел на свой телефон в ожидании, когда я выйду. Выбравшись из машины, я со всей силы хлопнула дверцей. Хенрик резко тронулся с места. Я стояла на месте и смотрела ему вслед, пока он уезжал прочь.

Все единодушны в том, что я сошла с ума.

И они правы.

Я буйнопомешанная.

Изабелла

Вечер. Я сидела в старом садовом кресле и смотрела на звезды. Здесь, в Баркаръярдет, они так хорошо видны. В Стокгольме я их редко вижу. Холодновато. Воздух здесь свежее и прозрачнее. Но больше всего мне здесь нравится тишина. Такое удивительное ощущение, когда слышишь лишь ветер, шелестящий в кронах деревьев! В такой обстановке легче думается. В Стокгольме присутствует постоянный фон из разнообразных звуков.

Я не жалела, что поехала с мамой домой. А она ужасно обрадовалась. Как здорово, что у нас опять наладились отношения. Мама и вправду изменилась. Теперь она не такая придирчивая, как прежде. Но у меня из головы все не шла Стелла и наша встреча сегодня утром. Это ненормально – искать встречи со своими пациентами в свободное от работы время. Мама говорит, что психотерапевты не должны так делать. Все эти вопросы о моем детстве, о маме. Просто дичь какая-то.

Однако я все не могла выкинуть из головы ее слова.

Неужели я могу быть ее пропавшей дочерью?

Неужели я – Алиса?

Нет.

Вероятности ноль.

Просто Стелле хочется, чтобы это было так. Она больна. Ужасно думать, что с кем-то может такое случиться. Мне ее жаль, это правда. И мне она по-прежнему нравится. Мне бы так хотелось, чтобы все вышло по-другому. Но, наверное, всему найдется объяснение.

Сигнал в моем телефоне. Пришел очередной снап от Фредрика. И каждый раз меня как будто накрывает теплой волной. На этот раз – селфи с фильтром, который пририсовывает ему маленькие зеленые собачьи уши и мордочку. Вид у него несчастный, под фото надпись: «Ну почему ты уехала от меня на все выходные?!»

Я засмеялась. Он пробуждал во мне совершенно новые чувства. Как будто я – самый обычный человек, а не закомплексованная чудачка, у которой за плечами странноватая жизнь. Я подняла телефон, сняла себя, пародируя его несчастную мину, и выбрала фильтр с венком на голове. Размышляю, что бы написать. «Целых два дня!»

Пять секунд спустя пришло сообщение: «Жаль. Я думал, ты завтра ко мне приедешь. И останешься ночевать».

Зачем я уехала домой? Это был импульсивный поступок. Ничто не изменилось от того, что я здесь. Останься я дома, я бы уже сегодня поехала к Фредрику и осталась у него ночевать. А так я буду скучать, пока не сойду с ума.

Я размышляла, что же ему ответить. И в конце концов решила позвонить. При звуке его голоса я еще больше заскучала по нему.

И я рассказала все.

Спросила, помнит ли он тот день, когда мне показалось, что кто-то следит за мной у КТИ. Рассказала, что у моего психотерапевта начались странности. Она снова разыскала меня – поэтому я и уехала домой.

Он все понимал, в его голосе слышалась забота, он спросил, как я себя чувствую. У меня же слезы наворачивались на глаза. Надеюсь, он этого не замечает. Я ответила, что все в порядке, здорово вновь оказаться дома, но я мечтаю поскорее вернуться. Скучаю без него.