В самолете было так душно, что хотелось содрать с себя кожу. Кольцо на левой руке мешало, так что я медленно сняла его с пальца, но, подумав, надела обратно. Мысленно послала Олегу диарею неясного генеза и чтоб ни единого туалета в округе! Он не имел права бросать меня одну выкручиваться перед детьми! Мы оба накосячили и отвечать за это тоже должны вместе. Снова сняла кольцо, сжала в кулаке, так, что острые края оставили следы, и с силой, как гайку, накрутила обратно на палец. Ни единого звонка за сутки. Полный игнор и демонстрация обиды. Инфантильный мальчик слегка за тридцать. Кольцо опять оказалось на ладони и через секунду – на пальце.

Звук нарастал из вакуума все сильнее и сильнее, пока, наконец, не взорвался где-то у меня в голове.

- Если ты сейчас же не успокоишься и не выпьешь чай, то я тебя накажу.

Это был его голос. Я очнулась. Самолет, черно-белый фильм на экране, Игнатов и пластиковый стакан с чаем на откидном столике.

Виталик, не стесняясь, изучал меня и даже не думал отвести взгляд, когда наши глаза встретились.

- Только смерть непоправима. На самом деле всегда можно помириться, если ты этого по-настоящему хочешь. Чай, Яна. Пей, пока горячий, остывшим он на вкус как помои. Ненавижу пакетированный чай.

- И я, - тихо прошептала в ответ.

На самом деле хотелось сказать совсем другое. Страх, стеснение, обида – все это плотиной сдерживало рвущиеся наружу слова: «А что делать, если я не хочу мириться?! Что тогда, ты знаешь? Потому что лично я – нет».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Чаепитие с видом на облака. Невкусно, зато красиво. С некоторыми людьми тоже так: внешне соответствуют всем стандартам, золотое сечение Фибоначчи, сошедший на землю ангел, но в остальном – мудак. И стоит такому вот небожителю открыть рот, как ты печально вздыхаешь. Глупость, пошлость и разврат. Когда Олег сделал мне предложение, казалось, что мы будем идеальной парой. Вначале получилось красиво, но если копнуть глубже – невкусно. Кольцо на пальце левой руки мешало, и в конце концов я его сняла и положила в карман. Игнатов проследил за мной взглядом и задумчиво сказал:

- Сегодня все так хотят скорее жениться, что серьезное дело превращается в игру.

- Но вы, конечно, не такой, - обсуждать свои неудавшиеся отношения не хотелось, а потому я ушла в сарказм.

- Я не знаю, какой я. Просто если я женюсь, то это будет навсегда.

- Любовь, достойная классического романа. Он, она и бесконечность для них двоих.

- Или просто выгодный союз.

От такого признания глаза поехали на лоб. Хорошо, что я уже допила чай, иначе бы подавилась от неожиданности. И человек, опошливший самое прекрасное, что есть на земле, сейчас будет учить меня жизни?!

- Брак – это не всегда про любовь, Яна, - он верно считал удивление на моем лице. - В идеале – да. Но прежде всего это сделка, ты, конечно, со мной не согласишься.

- Ты планируешь объединить свое герцогство с соседним, чтобы пойти против короля, и ищешь выгодную партию?

- Я точно не планирую разводиться.

- Такое никто не планирует. - «Голый» безымянный палец раздражал настолько, что я спрятала руку под откидной столик. - Все хотят один раз и на всю жизнь.

- Пока другие просто хотят, я делаю, в этом мое преимущество.

- То есть ты ищешь богатую невесту? – не сдавалась я. Мысль, что Виталик мечтает в тепло пристроить ножки, вызывала радость. Волшебный принц оказался простым сапожником, и можно смело переходить к другой сказке. Я хотела добавить, что отношения с Сашенькой были бы куда выгоднее офисных поцелуев с Катей, та, по крайней мере, богатая. Но посмотрев на суровое, непроницаемое лицо шефа, благоразумно заткнулась.

- Не совсем. Точнее, совсем нет, для начала я никого не ищу. Потом: с женщиной должно быть хорошо, - осторожно ответил он и включил планшет. , демонстрируя, что наш диалог закончен.

Я заерзала в кресле. Замолчать сейчас – то же самое, что оставить даму без десерта. А сладенькое я любила. Мне хватило двух минут, чтобы продолжить с того же места:

- Хорошо – это значит удобно?

- Я сказал «хорошо», не больше, не меньше. Не пытайся придумать мой ответ за меня. Общие интересы, вкусы, желание проводить время вместе, совместимость в сексе  – не улыбайся, это тоже важно. Любая мелочь играет роль, когда на кону контракт без срока.

- А любовь?

- Переоценена, - спокойно ответил он.

- Звучит как офигенная отмазка, – я последовала примеру В.Г. и тоже  разблокировала планшет, демонстрируя, что нам больше не о чем говорить.

- Ну вот ты встретила свою любовь, и что из этого вышло? – его голос звучал до опасного тихо.

Кровь хлынула к лицу.. Стало до того неловко, словно меня обвинили в чем-то стыдном, неправильным. И, главное, кто? Человек, который хочет выгодно инвестировать свои носки и пену для бриться без каких-либо обязательств!

Виталик изучающе смотрел на меня в ожидании ответа. И мне было что сказать:

- Я, по крайней мере, что-то сделала! И даже если не вышло, не у всех получается любовь, как в книжках! А ты, судя по всему, просто трус!

Несколько мучительно долгих мгновений он прожигал меня взглядом. В расширенных от гнева зрачках я ловила свое отражение: маленькая, испуганная женщина в кресле напротив. Мне не нравилось то, какой я видела себя в его глазах.

По выпяченному подбородку и напрягшимся желвакам было ясно: мой ход не последний, и Виталик обдумывает ответ. Возможно, это будет справедливо, вероятно – логично и наверняка – очень больно. Мысленно я сжалась, готовясь получить удар, но вдруг услышала, как он вздохнул и продолжил:

- Наверное, нам с тобой читали совершенно разные книжки про любовь. Моя прабабушка босиком прошла через оккупированный Ростов. Август, сухая земля стерла ей ноги до крови. Она шла за колонной машин, куда загнали ее жениха еврея. Собрали, погрузили и отвезли на курган, а там расстреляли всех до одного. Когда нашла братскую могилу и смогла найти среди нескольких сот трупов … Никто, разумеется, не выжил. Но в его кулаке был зажат медальон с ее фотографией. Это и есть любовь.  

Его тон был спокоен и даже немного бесстрастен, будто он абсолютно не переживал за судьбы героев своей истории.