Другому, скорее всего, тут же переломал бы позвонки, но Девятнадцатый только захрипел, вцепился в руку, пытаясь освободиться из хватки.

Харо сжал другой рукой своё запястье, чтобы гадёныш не вырвался, не давая сделать даже вдох. За спиной послышались одобрительные выкрики. Девятнадцатый за всё это время умудрился достать каждого, никто даже не подумал за него заступиться.

С каждой секундой тот сопротивлялся всё меньше и меньше, хрипы стали реже, ослабли, а вскоре его тело и вовсе обмякло.

— Не такой уж ты и неуязвимый, засранец, — усмехнулся Харо.

От внезапного удара потемнело в глазах. Казалось, голова разорвётся на части от боли. Разжав хватку, он опустился на колени, провёл рукой по затылку, взглянул на ладонь. В глазах двоилось, и он не сразу сообразил, что на перчатке кровь.

— Жаль! Такое зрелище обломали! — послышался разочарованный голос Шестьдесят Седьмого.

— Да ты совсем охренел! — Твин склонилась над Девятнадцатым, проверяя пульс. — Ты же его чуть не убил!

Харо попытался встать. Мир тут же бешено закрутился.

— Какого чёрта, Твин?! — он прислонился спиной к перекладине кровати, ожидая, пока боль хоть немного утихнет.

Возникший рядом Слай осуждающе покачал головой. Твин же повернулась к Харо и гневно сверкнула глазами:

— Поверить не могу! Ради этой суки ты готов убить своего собрата?!

— Ублюдок сам нарвался! — боль с новой силой отдалась в затылке.

— А кто будет следующий? Я? Слай? — в голосе Твин слышалось отвращение. — А может быть, Керс? Мы ведь тоже не в восторге от этой твоей принцессы.

— Твин, месмерит тебя подери, а это тут при чём?

— При том, братишка, что ты только что чуть не прибил одного из нас. — сплюнул Слай. — Просто за дурацкую шутку!

— Она тобой пользуется, Харо, — Твин опустилась рядом и заглянула в глаза. — Как же ты этого не видишь?!

— Ошибаешься, это вами пользуются! Перо вам голову морочит. Никакой свободы они не предлагают, да и не могут — у них у самих её нет. Только и делают, что прячутся в норах. Такой жизни вы хотите?

— А с чего ты взял, что принцесса даст тебе другую жизнь? — фыркнул Слай. — С каких это пор ты веришь обещаниям свободных?

— То есть, по-вашему, вокруг одни недоумки? — Харо ухмыльнулся. — Восемьдесят Третья ведь тоже поверила, а её обмануть было не так-то просто.

— Забыл, что с ней стало? — Твин с упрёком покачала головой. — Напомнить, по чьей вине ей дыру в башке проделали?

— Может, тогда и Слай напомнит, с кем в ту ночь встречалась принцесса? Что, брат, молчишь?

Тот передёрнул плечами, явно не желая лишний раз поднимать эту тему.

— Харо, пойми, нам плевать на все эти игры свободных, — Твин тяжело вздохнула, коснулась его руки. — Всё, чего мы хотим — спокойной жизни. И Перо может нам её дать.

— Ошибаешься, Твин, — Харо покачал головой и тут же пожалел об этом — боль ещё не отпустила, — пока Легион существует, ни у кого из нас не будет ни спокойной жизни, ни свободы.

— Никто не способен уничтожить его! — фыркнул Слай. — Тем более твоя девчонка! Только последний кретин поверит в её россказни!

— Тогда что-то много в одном углу кретинов собралось… — оскалился Харо. — Принцепс, по-твоему, тоже кретин? И Севир? Не много ли ты на себя берёшь, брат?

Слай открыл было рот для ответа, но тут Девятнадцатый зашевелился, попытался подняться. Твин бросила на Харо испепеляющий взгляд, от которого в другой раз бы мороз пошёл по коже, и помогла засранцу встать на ноги.

Похоже, и вправду их дороги разошлись. Что ж, по крайней мере, он попытался убедить их, даже несмотря на то, что Слай налажал по-крупному. Хотелось бы пожелать им счастья там, на мнимой свободе, да только не будет у них этого счастья.

Единственный способ изменить что-то — бороться, а трусы вроде этих всех не способны видеть дальше собственного носа: живы, да и ладно… Вопрос только, надолго ли?

Солнечные лучи слепили даже сквозь закрытые веки. Керс нехотя открыл глаза и потянулся. Впервые за дни пребывания в Регнуме ему удалось нормально выспаться.

Ночевать приходилось где попало. Одну ночь так вообще на окраине прямо под открытым небом. К счастью, полицейских здесь и днём с огнём не встретишь — район не из благополучных, мягко говоря — но местные к ним не лезли: зверьё чует угрозу издалека, обходит опасных чужаков стороной.

Бесконечные скитания по городу отбирали кучу сил, но Севир прав: задерживаться на одном месте слишком опасно, несмотря на то, что за штабом слежки как таковой не обнаружилось, а ищейка если и была на хвосте, то себя никак не проявляла.

Но на этот раз командир арендовал целый дом, чтобы хорошенько отдохнуть перед предстоящим. Ночь обещала быть весёлой.

Пока Керс спросонья соображал, что к чему и куда подевались остальные, внизу послышались знакомые голоса и лестница заскрипела под тяжёлой поступью, а уже через секунду в комнату заглянул Клык.

— Поднимай свою задницу, все уже в сборе, — он зловеще оскалился, — Наконец-то развлечёмся на славу!

Керс неохотно выбрался из тёплой постели и, наспех освежившись под ледяной водой, спустился вниз, где уже ждали остальные.

Командир сидел во главе стола, уткнувшись носом в газету; Спайк с Косым негромко спорили о чём-то. Сегодня к ним присоединились ещё четверо, оставленные дожидаться назначенного дня в пустошах вместе с уруттанцами. Голодные с дороги, они молча поглощали завтрак.

— Ну как там наши дикари? — Керс опустился на свободное место и, взяв ломоть свежего хлеба, придвинул ближе тарелку с вяленым мясом.

— Как обычно, — отозвался один из новоприбывших. — Им-то что? Где юрту раскинул — там и дом. Альмод, кстати, тебе привет передаёт. Сказал, чтоб побыстрее возвращался, а то не с кем арак пить.

— Любопытно, — Севир хмыкнул и, сложив газету, подтолкнул её к Керсу. — Взгляни, малец.

«Скверна — проклятие древних или оправдание рабству?» — гласил огромными буквами заголовок.

Расправив смятый лист, Керс окинул беглым взглядом заметку.

— «…и мы клеймим их, хотя они зачаты свободными мужчинами и рождены свободными женщинами! Мы не зовём их людьми, однако каждый из нас самообманывается, закрывая глаза на вопиющую несправедливость Кодекса Скверны. Мы не хотим задумываться, но спросите себя: может ли кобыла породить ягнёнка? Способна ли дворовая псина выносить во чреве кролика? Так почему же мы называем осквернённых чудовищами? И не являемся ли таковыми сами?» — прочёл Керс вслух и недоуменно посмотрел на Севира. — Не понял?

— Хрена себе поворот! — шмыгнул носом Клык.

— А что тут понимать! — Севир ткнул пальцем в подпись. — Этот Шарпворд — известный любитель мутить воду. Короля, видно, ему уже недостаточно, теперь и за Кодекс взялся.