– Валя, что случилось? Не томи душу, рассказывай.

Было заметно, что ей неловко говорить, но, справившись с волнением, она выпалила:

– Сергей, скажи мне честно, кто ты такой?

Так, зашибись нежданчик… И где это я прокололся? Но, заставив себя улыбнуться, решил ответить шуткой:

– Я муж самой красивой женщины в мире, обычный в прошлом пензенский грузчик, а сейчас успешный писатель и режиссер.

М-дя, зря, наверное, пошутил, потому что Валя тут же вспыхнула:

– Сергей, перестань валять дурака! Ты думаешь, я совсем ничего не вижу и не замечаю?

– Та-а-ак, – протянул я, – ну и что же ты заметила?

– Скажи мне, любимый, почему за нами следят? Мы ведь, надеюсь, не сделали ничего плохого? Мы ведь не какие-то там антисоветчики!

Ах вон оно что… Слежку, значит, тоже приметила. Ну уж как-нибудь выкрутимся.

– Ну и пусть следят, ты как будто не знаешь, что всех деятелей культуры время от времени «шерстят».

– Да?! А скольких ты знаешь, кого под наблюдением держат аж со времени въезда в квартиру?! – с сарказмом поинтересовалась Валя. – Мы же везде на хорошем счету. Или я чего-то не знаю?

«Да, прокололись ребята из Конторы глубокого бурения», – пронеслась в голове мысль.

Видя, что я задумался, Валя продолжила атаку:

– Я не только это подметила, или ты думаешь, завмагом будут ставить безмозглую склеротичку?!

– Ну и что ты заметила ещё?

Она мне и ответила, что хоть и много в стране популярных писателей, но далеко не все могут похвастаться таким интенсивным общением с руководством страны. Мол, как персоналу ни угрожают наказанием за болтовню, что у властей предержащих происходит, информация всё равно потихоньку просачивается. Да к тому же кому в голову придёт скрывать, что писатель часто у нынешних властей в гостях бывает? Ну, в фаворе сейчас, и что?

Учитывая, что Валя работала в торговой структуре, то такая информация мимо неё никак пройти не могла. И зная мою историю с потерей памяти, у неё, естественно, стали рождаться подозрения: много людей память теряют, но власти предержащие не со всеми идут на столь тесный контакт. Подозрения у неё усилились после того, как, встав ночью в туалет, она не удержалась и посмотрела, что же я там так увлечённо рисовал.

– Ты рисовал не как человек, который фантазировал, ты рисовал как человек, который это видел! Вот только где? – спросила Валя.

Охренеть, ещё лучше! Чем-то напоминает сцену из «Бриллиантовой руки», когда жена Семён Семёныча заявляет ему: «Брось свои шуточки! У тебя там не закрытый, а открытый перелом!» Понятно, колоться нельзя, но ответить что-то необходимо. Пока не придумаю что-то получше, придётся отделаться бредовой идеей.

– Валя, я должен тебе кое в чём признаться, – понизив голос и немигающе глядя супруге в глаза, начал я. – На самом деле я родом не с Земли, а с планеты победившего коммунизма, находящейся в созвездии Лиры. Поэтому и один из моих первых романов был о Марсе – я на звездолёте пролетал мимо этой планеты и подумал, что обязательно напишу о ней книгу. А на Землю я попал из-за аварии моего звездолёта… Я летел один, космический корабль был почти полностью роботизирован, но сбой в системе привёл к катастрофе. Спасся я чудом, приземлившись в спасательной капсуле в лесу под Пензой. И сразу попал под наблюдение КГБ. Мне обещали свободу, но пришлось дать подписку о неразглашении. И теперь от того, сможешь ли ты сохранить услышанное в тайне, зависит, насколько счастливой будет наша дальнейшая семейная жизнь. Вот так-то, любимая.

Несколько секунд Валя с самым серьёзным выражением лица пялилась на меня, затем откинулась на спинку стула и покачала головой:

– Ну и фантазёр ты, Серёжка. Сюжет нового романа пересказал? Ладно, не хочешь – не говори…

– Солнце, ну что ты как маленькая?! Откуда же мне знать, с чего вдруг за нами следят? А может, у тебя просто мания преследования?.. Ну хорошо, верю! Значит, чем-то я им интересен, возможно, тем, что якшаюсь с большими дядьками. Нас же пока не трогают – и слава богу! Так что не забивай себе голову ненужными мыслями, а лучше положи-ка мне ещё одну котлету, а то после прогулки на свежем воздухе я что-то сильно проголодался.

Агенты наружного наблюдения Энтони Бауэр и Хелен Вязовски, передав объект агенту Лейбовицу, на такси доехали до Нового Арбата, где с внутреннего двора через чёрный ход проникли на съёмную квартиру. Там они занялись сменой внешности. Хелен избавилась от родинки и сняла парик, из-под которого вынырнули светлые кудри, а Энтони отодрал с верхней губы усы. Одежду они также поменяли, как и документы, и вышли через двери подъезда уже американскими подданными, а не Олегом Руденко и Еленой Тополевой. Не торопясь, под ручку добрели до американского посольства на улице Чайковского, где в кабинете на втором этаже их уже ждал куратор.

Гарднер Гэс Хаттавэй занимал в посольстве должность первого секретаря, но это было только прикрытие, так как Хаттавэй являлся штатным сотрудником ЦРУ, курировавшим московскую резидентуру. Бауэр и Вязовски по «легенде» являлись корреспондентами московского отделения газеты «The Washington Post», где даже периодически публиковались материалы за их подписями.

В последнее время основные силы были брошены на слежку за неким Сергеем Губернским. Вот и сейчас пара агентов «наружки» вернулась с отчётом после очередной смены.

Избавившись от плаща, Энтони с сигаретой в одной руке и чашкой крепкого кофе в другой расположился в удобном кожаном кресле, тогда как его напарница предпочла бутылочку минеральной воды «Perrier» и стул в углу кабинета. Хелен, являясь убеждённой вегетарианкой и поклонницей йоги, весьма тщательно следила за своим здоровьем, что у её напарника вызывало снисходительную улыбку.

– Судя по твоему виду, Энтони, ваша с Хелен смена прошла без эксцессов? – с язвительной ухмылкой поинтересовался Хаттавэй.

– Ты, как всегда, прав, Гард, ничего интересного. Объект с семьёй полдня провёл в Горький парк, потом они сели в машину и отправились, по всей видимости, домой. Мы его передали Лейбовицу, он у нас за рулём. Да мы и так достаточно примелькались, кажется, объект нас срисовал. Или это я уже перестраховываюсь…

– Точно, он несколько раз смотрел в нашу сторону, – поддакнула Хелен, закручивая крышку на бутылочке зелёного стекла. – При этом делал вид, что как бы нами не интересуется. Я об этом ещё там, в парке, сказала Энтони.

– Что же вы так неосторожно себя вели, – пожурил своих подопечных куратор.

– Вели себя, как обычно, – возразил Бауэр. – Просто объект словно чувствовал, что за ним устроена слежка… Кстати, Гард, может, ты наконец объяснишь, какого чёрта мы сутками напролёт таскаемся за этим Губернским? Понятно, что человек достаточно известный: режиссёр, писатель, автор крутых песен… Я и сам, если честно, купил виниловый альбом группы «Aurora». Мы что, хотим его завербовать?

Хаттавэй прошёлся по кабинету, засунув руки в карманы брюк, остановился позади кресла, в котором расположился Бауэр.