– Послушай, Энтони, вы с Хелен в России недавно, всего пару месяцев, и получили от меня задание вести наружное наблюдение за объектом. Я же, в свою очередь, получил задание курировать вас и других агентов, каждый из которых занимается своим делом, сводить воедино полученную информацию и отправлять её своему руководству. Не забивайте голову ненужными мыслями, Энтони. Как говорят русские, меньше знаешь – крепче спишь. Вас, Хелен, это тоже касается. Хотя мне вы кажетесь разумной девочкой.

На самом деле ситуация с Губернским и для самого Хаттавэя представлялась довольно туманной. Уже прошло три года, как из Лэнгли пришла команда устроить скрытое наблюдение за русским писателем, который в своей книге описал секретные технические разработки инженеров NASA. Вот и вся информация, никаких подробностей. Дальше уже он должен был информировать своего непосредственного босса Джеффри Маккуэйна.

Хотя у него и без того было чем заняться, но приказы руководства не проигнорируешь. Значит, этот русский им интересен, и, возможно, не только своим знанием грядущих разработок аэрокосмического агентства. За последний год, впрочем, удалось выяснить кое-что любопытное. Оказалось, что этот тип Губернский появился в провинциальной Пензе словно из ниоткуда. Никаких документов при нём не было, ссылался на потерю памяти, которую якобы подтвердил местный психотерапевт. Пристроился в овощном магазине грузчиком и вдруг начал строчить книги одну за другой, среди которых оказался и пресловутый «Марсианин». Вообще мистер Губернский оказался весьма деятельным персонажем. За пару-тройку лет достиг таких успехов на ниве литературного и музыкального творчества, на что некоторые тратят чуть ли не десятилетия. Да ещё и режиссурой успевает заниматься. К тому же быстро завязал контакты с главой республики Белараша Петром Машеровым, а спустя какое-то время был замечен в Большом театре, где собрались политики и представители силовых ведомств из второго эшелона страны. Впрочем, теперь они уже в первом, а те, кого они заменили, либо закончили свою политическую жизнь, либо переведены на малозначимые должности, как тот же Брежнев…

Это теперь можно сделать вывод, что в тот раз проходило одно из тайных заседаний заговорщиков, сумевших без лишнего кровопролития устроить «тихую революцию». Кто бы мог подумать, что всё так обернётся. Хотя он, Гарднер Гэс Хаттавэй, предупреждал своё руководство, что в стране что-то назревает. Но внедрить своего человека в ближнее окружение хоть кого-то из заговорщиков так и не удалось, на этот раз вероятный противник вёл себя весьма аккуратно и осторожно.

А тут ещё этот треклятый пожар, случившийся в посольстве два года назад… Тогда Хаттавэю пришлось буквально грудью стоять, чтобы не допустить в здание русских пожарных. А ведь в тот момент в огне горела в том числе и свежая информация по Губернскому. Знал бы, сделал бы пару копий, а так… Кое-что написал по памяти, но всё равно отчёт получился неполным.

Неясности добавил и тот факт, что за объектом уже велось наблюдение – сначала этим занимались люди из ГРУ, хотя внутренняя слежка вроде не их специализация, а затем за дело взялись люди из Кей-Джи-Би. «Передача эстафеты» произошла уже после того, как «скоропостижно» скончался Андропов, а на его место пришёл Цвигун, со временем вошедший в число заговорщиков. Причём в естественности смерти могущественного председателя Кей-Джи-Би Гарднер очень сомневался, о чём и доложил в Лэнгли. Оказалось, у ребят за океаном тоже были серьёзные сомнения в этом, но догадки к делу не пришьёшь.

«Не может Губернский быть непричастен к происходящим в стране переменам, – думал матёрый разведчик. – Его связи с заговорщиками не вызывают сомнений. Давно предлагал Джеффри выкрасть этого писателя, нейтрализовав „наружку” Кей-Джи-Би, уж мы нашли бы способ развязать ему язык».

И вот вчера наконец согласие руководства было получено, теперь предстояло решить, как лучше это дело обстряпать и на кого возложить исполнение столь щекотливой акции. Явно не на Энтони с Хелен. Их предел – наружное наблюдение, слежка. А вот Лейбовиц – тёртый калач, как говорят русские, участвовавший в спецоперациях в Камбодже, Вьетнаме и Анголе. Тот и в одиночку вполне может выкрасть объект из-под носа у врага. А в помощь ему можно вытащить из Ленинграда Фраймана. Оба евреи, хотя Фрайман на представителя своей нации совершенно не похож, одновременно проходили обучение на «Ферме» в Кэмп-Хири, так что знакомы ещё с тех времён. Сегодня же необходимо начать разработку операции под кодовым названием «Писатель».

– Энтони, вы допили кофе? – поинтересовался Хаттавэй у агента. – Тогда, будьте добры, садитесь за отчёт.

– Почему всегда отчёт пишу я? Вон у Хелен и почерк лучше…

– Не спорьте, Энтони, вы старший в группе, с вас и спрос. Берите ручку, бумагу – и вперёд.

– А нельзя для этого дела выделить печатную машинку? Почему каждый раз приходится писать от руки?

«Как он меня раздражает своими тупыми вопросами!» – подумал первый секретарь американского посольства, но вслух сказал другое:

– Вы же знаете, что это не я придумал такие правила. Будете в Лэнгли, там и поинтересуйтесь. И давайте уже, пишите, вам ещё нужно заехать сегодня в московскую редакцию «The Washington Post». Под вашей фамилией в Штаты отправляется материал, хотя бы ознакомитесь с его содержанием.

– И о чём материал?

– Вот там и узнаете. Пишите уже наконец, Энтони, не испытывайте моё терпение!

Это совещание состоялось по инициативе Цвигуна. На государственной даче «Заречье-6» помимо него собрались Романов, Машеров, Ивашутин, Кулаков, Шелепин и Огарков. Кому-то пришлось пожертвовать важной встречей, кому-то – личными делами, но просьба Семёна Кузьмича была очень настойчивой. Так что собрались оперативно.

О теме совещания не был осведомлён никто. Цвигун выглядел весьма озабоченным, поэтому все взирали на председателя КГБ с тревожным ожиданием.

– Спасибо, товарищи, что нашли время собраться, и простите, что отвлёк от ваших проблем, но слишком уж щекотливое дело, требующее, как я посчитал, нашего общего решения.

– Ну, что у вас там, Семён Кузьмич, заговор раскрыли? Не томите уже, выкладывайте, – поторопил его Романов.

Семён Кузьмич откашлялся, глотнул воды из стакана.

– В общем, товарищи, дело такое… Завербованный нами ещё семь лет назад сотрудник аналитического отдела ЦРУ на днях оставил в тайнике зашифрованное сообщение для связника из советского посольства в США. Текст его дошёл до меня, и, ознакомившись с ним, я и решил попросить вас, товарищи, собраться в этом составе, где голос каждого имеет серьёзный вес, не в обиду товарищам Щербицкому, Мазурову, Матросову и Судоплатову…

– И Алфёрову, – добавил Машеров.

– И ему тоже, – кивнул Цвигун. – Не то чтобы я в ком-то сомневался, но когда слишком много людей владеют секретной информацией, она уже перестаёт быть таковой. Опять же, не в обиду… Короче: в сообщении шла речь о нашем госте из будущего Сергее Андреевиче Губернском. Якобы его персоной заинтересовалось Центральное разведывательное управление, первопричиной тому стал роман «Марсианин», в котором, по мнению сотрудников NASA, описываются технические решения, находящиеся у них в разработке. Жаль, что мы в своё время проглядели этот момент, иначе могли бы и сами раньше выйти на Губернского. Как бы там ни было, ЦРУ озадачило первого секретаря посольства США, выполняющего функции куратора американской разведки в СССР, обеспечить практически круглосуточное наблюдение за объектом, а также выяснить подробности его биографии. Мы уже, в принципе, и до этого засекли слежку, устроив двойное наблюдение – за ними и по-прежнему продолжая прикрывать Губернского. В свою очередь, американцы знают, что мы сами ведём наблюдение за объектом. Но пока не в курсе, что мы ведём их самих. И в этом наше преимущество.