Глядя ей в спину, Арсеника внезапно поняла, на кого походила эта милая дама неопределенных лет. На Любовь Петровну, Наставника Антона Князева.

Правда, если вспомнить, что вторые души рано или поздно приобретают внешнее сходство с первыми, – в этом нет ничего особенного.

Мысль об Антоне потянула за собой другие. Арсеника вспомнила, зачем она здесь.

Изнанка. Хоть и не слишком похожая на лицевую сторону, но все же часть Никиного города. А значит, она знает здесь все.

Закрыла глаза. Представила улицу поближе к дому. Деревянные бараки. Сломанные лавочки. То, что осталось от детской площадки…

Нет, не так. Там, наверное, только площадка и есть. Причем новенькая. Дома-то по-прежнему жилые. Нужно что-то еще. Такое же гнилое и старое, но стопроцентно заброшенное.

Снова зажмурилась.

Огромные арочные окна на первом этаже, исполинские трубы, торчащие из земли. Белые квадратные колонны и красный кирпич стен.

Вот сюда-то она как раз и не собиралась. Само получилось.

Настоящая Куйбышевская водокачка почти не отличалась от той, какую нафантазировала себе Ника, пока ждала Игни в развалинах этой самой водокачки.

Тишина какая… Даже песок под ногами не хрустит. А все же странно. Еще недавно она – нет, не она, Ника – стояла под этим самым козырьком, грозящим вот-вот обрушиться на голову. Разглядывала остатки плитки под ногами. Вот этой. Яркие желто-красные ромбы, даже в глазах рябит. Здесь ни разу никто не ходил. Мощная дверь с позолоченной ручкой. Ее никто никогда не открывал. Мертвые дома́ ждут мертвых людей. Что Игни имел в виду, когда говорил так об изнанке? Ну, с домами, допустим, ясно…

Краем глаза Арсеника уловила движение. Только успела юркнуть за колонну, как мимо пронесся и скрылся из виду мужчина в клетчатом костюме. Убедившись, что за ним никто не гонится, она вышла из-за колонны и попыталась понять, куда он делся.

И едва сдержала вскрик. Обеими ладонями зажала рот, чтобы не выдать себя.

Четверо человек волокли свою вяло сопротивляющуюся жертву внутрь здания через другой вход. Втащили, толкнули к стене – Арсеника видела через окно. Один достал пистолет, направил на скорчившегося между трубами беглеца. Тот попытался закрыться руками…

Смотреть, что произойдет дальше, она не стала. Снова рванула Полупутем – уже неважно куда, лишь бы подальше от этого страшного места.

Неужели и здесь? Тоже? Убивают?..

Ее буквально выбросило на незнакомой улице. Упала на колени, ссадила кожу на ладонях. В голове какая-то каша. Смертельно хотелось есть и спать. Спать даже больше. А подняться… Не-ево-озмо-ожно-о…

Князев жаловался, что ему плохо живется с Игни? Он просто не знает, что такое две души в одном несчастном загнанном теле…

Не упасть бы еще ниже. Хотя ниже, кажется, и некуда. Разве что в преисподнюю.

Цепляясь за дощатый забор у ближайшего дома, Ника кое-как поднялась на ноги. Постояла немного, дождалась, пока свистопляска предметов перед глазами сложится в более-менее устойчивый пейзаж, и попыталась идти. Ох, нет, лучше бы не пыталась. Теперь, что, всегда так будет?..

Даже простой поворот головы грозил тем, что земля и небо поменяются местами. Ника скосила глаза на дом. Аж тошно от этих новостроек позапрошлого века, не должны они так сиять окнами и пахнуть свежей штукатуркой, ненормально это… Зато внутри наверняка тоже полный комплект. Если повезет, то и кровать найдется. Нормальная человеческая кровать.

Ника двинулась в направлении двери. Хорошо, что забор не заканчивается. И он достаточно крепкий, можно безбоязненно опираться. Сколько же она не спала? Ночь? Две? Не так уж много, чтобы чувствовать себя такой разбитой…

Арсеника оказалась ей не по силам. Но именно она провела ее на изнанку города. Должно быть, второй душе это тоже далось непросто.

– Спасибо тебе, – шепотом произнесла Ника. Она прекрасно помнила, как не ладили между собой Антон и Игни, и не собиралась повторять их ошибки.

Входная дверь оказалась незапертой.

– Ты меня не съешь? – все так же тихо обратилась она к дому. Ответа, разумеется, не последовало.

Какое счастье, что дома уходят на изнанку вместе со всей обстановкой!

Этот, правда, богатством ее и на лицевой стороне не отличался. Три тесных комнаты на первом этаже. Еще какие-то двери прямо по коридору – узкому, от плеча до плеча и еще чуть-чуть, – но Ника туда не пошла. Обои в цветочек. Кроватей нет, зато целая гора стульев. Кухня… Сюда потом. На второй этаж вела деревянная лестница. Потолок здесь как будто вдавили внутрь – он оказался ниже, чем внизу. Если поднять руку, то вся ладонь упрется. Как здесь вообще можно было жить? Не комнаты, а каюты какие-то. И повсюду чистота. Ни пылинки. Словно кто-то недавно заботливо прошелся по всем поверхностям влажной тряпкой. «Это у злых и старых вдовиц бывает такая чистота», – вспомнилась Нике фраза из прочитанного в школе Достоевского. Бр-р.

Кровать на втором этаже имелась. За шторкой, между трюмо и приземистым резным комодом. Только лечь в нее было все равно что с комфортом устроиться в гробу.

Сунулась на чердак. В отличие от других помещений, он выглядел более-менее обычно. Щели в крыше – ну и пусть, главное, на голову ничего не льется. И матрас есть – прекрасный полосатый матрас, выглядевший так, словно его никогда не мяли ничьи бока. Ника скинула пальто – все равно не холодно – и рухнула, принимая долгожданное горизонтальное положение. Хрустнула солома.

И заснула быстрее, чем мысленно произнесла имя Игни.

* * *

Она проснулась от голода. Пить тоже хотелось – зверски. Во рту пересохло так, что язык прилип к гортани. Вспомнилась фраза Шанны: «Кишка кишке колотит по башке». Вот уж точно.

Пошевелилась. Руки-ноги на месте и вполне послушные. Голова не кружится. Сколько же она проспала? Судя по тому, что вокруг по-прежнему светло, недолго. Да и она все еще Ника…

За спиной скрипнула половица. Ника резво подскочила и уставилась в угол. Оттуда на нее с любопытством и безо всякого страха смотрели два круглых глаза. Мальчишка. Тощий, взъерошенный. Сидит на куче тряпья, крутит в руках деревяшку и перочинный ножик.

– Привет, – неуверенно сказала Ника. – Ты Есми?

– Я Колька! – сказал мальчик так, словно это само собой разумеется. – Я здесь застрял.

– Так ты живой, что ли? – Она подошла ближе, пристально его разглядывая.

– Конечно, живой, – насупился мальчик. – Какой же еще?

– А… как ты здесь оказался? – Ника все еще не верила своему счастью. Раз на изнанке есть живые, значит, здесь вполне можно… жить!

Колька отложил в сторону нож и почесал пятерней конопатый нос.

– Да я и сам не знаю. Говорю же – застрял! Мы с пацанами поспорили, кто залезет на крышу. Только тогда все было старое… я выиграл. Потом упал. А очнулся уже здесь. Я живу рядом, тоже на Тургенева. Там, подальше. Пошел домой – а моего дома нету. – При этих словах лицо его плаксиво сморщилось, но он не заплакал. – И я понял, что попал в прошлое. Раз этот дом еще новый, а мой вообще не построили. Теперь не знаю, как вернуться. Мама с папой, наверное, ищут…