его другом Измаил-Беркоком и больше всего остерегаться наиба Мохамед-Эмина. Эти весьма настойчивые рекомендации Измаила вызвали мое недоверие, с чем я мог только себя поздравить.

23 февраля буря слегка улеглась, мы покинули свою стоянку напротив Галаты и отправились в Бююк-дере. Там Измаил-паша взял лодку, чтобы найти парусник с боевыми припасами и привести его к нам. Через час он вернулся с известием, что не нашел судна, вероятно, оно было сорвано с якоря бурей и ушло в гавань Золотого Рога. Он просил нас немного подождать; через несколько часов он приведет корабль. Измаил отплыл, оставив меня в самом скверном настроении; но что было самое плачевное – в 11 часов утра я получил из верных источников известие, что русское посольство осведомлено о моей посадке на корабль и снарядило пароход, который должен сообщить русской эскадре в Одессе о нашем отплытии. Действительно, в час дня мимо нас прошел русский пароход и отправился дальше, несмотря на бурно волнующееся море. Само собой разумеется, что мы с парусником на буксире не могли бы двигаться так быстро, как одинокий пароход; мы изучили с капитаном карту Черного моря и установили с точностью, что если мы задержим еще на 24 часа наше отправление, то после поднятой тревоги мы встретим на нашем пути русский крейсер. Я ожидал с нетерпением Измаил-пашу и имел тем больше оснований на него сердиться, что в течение уже 6 дней я беспрерывно повторял ему, что он должен поставить несколько моих солдат в качестве стражи на паруснике с боевыми припасами как для того, чтобы быть спокойным за судно, так и для того, чтобы предупредить попытки кражи со стороны турецких матросов. Он успокаивал меня всегда ответом, что на борту находятся двое его преданнейших слуг. Только около 7 часов вечера Измаил возвратился обратно. Он не нашел корабля. Я должен был изо всех сил сдерживать себя, чтобы не разделаться со всем этим и не бросить пашу в воду. Капитан заявил мне, что если мы не отправимся в 8 часов утра, он не надеется на хороший исход и будет лучше уехать нам одним, чем рисковать почти наверняка напороться на русские крейсера, а парусник может приехать и попозже, через 5 или 6 дней. Я уже настолько потерял голову, что готов был идти на все. В 3 часа утра Измаил-паша снова отправился, чтобы найти заколдованное судно. В 6 часов утра приехала к нам лодка с одним хорошо мне знакомым турком, который советовал не ждать ни одной минуты, а выходить в море, иначе в любое мгновение нас могут задержать; в 7 часов утра пришла вторая лодка с известием, что наш корабль с боевыми припасами ушел в Синоп и будет нас там дожидаться. Были это интриги Измаил-паши или правда – я не знаю до сих пор. Однако вследствие того, что Измаил-паша не приехал и в 8 часов утра, мы снялись с якоря и вышли в открытое море.

Корабль с боевыми припасами оставался в гавани и не выходил в Синоп. Измаил-паша, который из каждого происшествия стремился извлечь выгоду для своего кармана, использовал последствия бури для того, чтобы снять с парусника еще 80 мундиров, парусину и соль, т. е. именно то, что было мне нужнее всего в начале экспедиции. Остальные предметы я получил только через два месяца. В каком состоянии – об этом я расскажу в следующей главе.

Измаил-паша потирал руки. Он истратил только 5000 талеров; следовательно, собранные, по его собственным словам, 6000 кисетов золота были едва затронуты. Он провел турок и, разыгрывая патриотического мусульманина, добился денег и почестей; он обманул абазов и использовал для личных целей их моральную поддержку, он провел нескольких англичан; но больше всего он обманул меня и поляков и воспользовался нами, как занавесью для своего мошенничества. И все это сумел сделать человек без всякого образования, не умеющий ни писать, ни читать, который почти всю свою жизнь был рабом или лакеем. Пусть европейский читатель, которого судьба приведет на Восток, хорошо запомнит эти строки, потому что нигде так часто не встречаются подобные личности, как на Востоке.

Глава тринадцатая

Морское путешествие. – Высадка в Туапсе на Кавказском берегу. – Первое впечатление от страны и народа. – Недружелюбный прием со стороны жителей. – Первоначальные трудности. – Прибытие Сефер-паши. – Партии в стране. – Я соединяюсь с Сефер-пашой и выступаю в поход в северную часть Абазии. – Марш через горы.

Когда мы утром 24-го покинули Босфор, буря еще не вполне улеглась, до Синопа стояла очень плохая погода. 25-го в 10 часов утра мы бросили якорь перед Синопом, чтобы взять уголь и некоторых пассажиров. Так как мои люди порядочно пострадали от морской болезни, я разрешил им провести несколько часов на берегу, приказав им на все вопросы о цели их путешествия отвечать, что они едут в Трапезунд.

Нашего парусника с амуницией и боевыми припасами, найти который в Синопе имели еще слабую надежду, мы, конечно, не увидели. В 5 часов вечера я приказал трубить сбор, чтобы созвать на борт рассеянных по городу солдат. Ни один из них не пропал, и они даже привели с собой еще нескольких волонтеров. Один поляк-портной, давно проживавший в Синопе, впал в такую боевую радость при известии, что его соотечественники будут биться с русскими, что бросил все и появился на борту корабля с предложением или выбросить его в море, или взять с собой. Я счел более удобным последнее.

В 7 часов вечера подняли мы якорь и направились теперь уже прямо к абазскому побережью. Буря улеглась, сильный норд-вест позволил нам поднять все паруса, и мы могли надеяться через 30 часов добраться до земли. Измаил-паша указал капитану местечко Вардане в Убыхии как место для высадки. Я отменил этот приказ, потому что ни в коем случае не хотел приехать к его превознесенным до небес друзьям, кроме того, у меня были еще другие серьезные причины, о которых будет сказано позже. Поэтому я назначил местом высадки Туапсе в Шапсугии. Если все начало путешествия благодаря буре и Измаилу было достаточно отвратительным, то плавание от Синопа до Туапсе было чудесным. В ночь с 26-го на 27-е мы могли уже заметить огни на абазском берегу. 27 февраля 1857 года в 6 часов утра мы спустили якорь в Туапсе. Разгрузка корабля шла быстро, потому что, как я уже говорил, у нас было очень мало припасов. В 10 часов утра пароход отплыл