главкомам тоже подкатывали. И к замам. И к командирам ключевых соединений: ПВО, РЭБ, ВДВ, дальнее обнаружение. Даже командиров экипажей стратегических бомбардировщиков хотели на бабло взять. Прошерстили всех основательно. Это ж сколько денег напечатать надо. Жуть… Но, судя по докладу контрразведчиков, никто не повелся. Во всяком случае, в ВКС.

– Блин! Что там у вас происходит?

– Пиндосы госпереворот затеяли. Сложить нас хотят. Выборы отменить, чтоб их слюнявый премьер вместо «и. о.» полноправным президентом стал. Вот что. Ну а дальше, как в девяностых, – прощай, Россия.

– А мы?

– А мы им пока подыграем, чтоб бдительность потеряли, чтоб подумали, что некоторые из нас могут Родину продать. А потом в нужный момент – бах по лбу, так чтоб искры из глаз и сразу с копыт. Ты вот что… Звони замгубернатора и скажи, что согласен. Что сделаешь все, как он просит. Типа, подчинюсь премьеру, самолеты останутся на базе и все такое. А сам аккуратно напиши объяснительную мне и скопируй начальнику контрразведки ВКС. Я ему запись нашего разговора тоже передам.

– А с бабками что?

– Хе-хе. Крипту прими, как положено. Пять лямов все-таки, – хмыкнул генерал. – Логины-пароли поменяй, чтоб доступ был только у тебя. Можешь даже доставку пиццы всему личному составу заказать.

– Так это ж взятка! – удивился полковник.

– Хреновый из тебя хохол, Петро Сергеич. В том-то и дело, что взятка. А поскольку ты о ней и о взяткодателе сообщил в правоохранительные органы, к коим относится наша доблестная военная контрразведка, то тебе положено честные двадцать пять процентов.

– Херасе! Я об этом даже не подумал.

– И правильно, что не подумал. Нечего себе голову перед большим делом всяким дерьмом вроде бабла забивать. Ладно. Это было так – лирическое отступление. Чтоб ты знал, что страна ценит твою честность. Бабки будем считать, когда врага победим. А сейчас дело делать надо.

– Есть, дело делать, товарищ командующий.

– Ты семьи эвакуируешь?

– В процессе.

– Не тяни. Как только самолеты с гражданскими вылетят, сразу доложи. Похоже, сегодня днем надо ждать серьезных событий. Мы тут на стреме все. Пилоты в кабинах. Истребители на полосе. Так что жди новостей. От них зависит, какой ты приказ получишь. А пока, – командующий сделал короткую паузу. – Принимай четыре новые «трешки» в спецкомплектации и готовые к делу. Те, что ты испытывал под Новосибирском, и еще две с барабанными блоками. Приказ о передаче уже у тебя в почте. Их сегодня перегонит группа испытателей. Ее отправишь обратно транспортником, который привезет перезарядку боекомплекта. Того, чем ты отстрелялся по целям на Куре. Помнишь?

– Помню. Только эффект я тогда не заметил. Ты говорил, спецбоеприпас, а ни взрывов, ни пожаров, ни сообщений в новостях. Мож, болванка пустая была?

– Черта с два болванка. Ты произвел пуск гиперзвуковым изделием с самым что ни на есть боевым ударным блоком. И в цель попал точно. И эффект зарегистрирован тот, что надо. Хороший эффект. Качественный. Полная Сызрань. На двух из новых «трешек» по четыре «Кинжала». Один из них оснащен такой боеголовкой. А вот две другие машины тебя удивят. Но, чтобы не портить сюрприз, не буду говорить, что там. Сам посмотришь.

– Что пришлешь, то и будем применять.

– Не дай Бог… Может, пронесет еще. Может, пиндосы не совсем мозги просрали.

Жена уже собралась и терпеливо ждала у чемоданов, пока полковник закончит разговор. Поговорив с главкомом, Сидоренко вышел в прихожую, обнял ее и прижал к себе. Потом поцеловал и, увидев слезы на глазах, прошептал на ухо:

– Ну… Не хнычь. Давай присядем на дорожку. Чтоб поскорей вернуться домой.

– Это война? – тихо спросила она.

– Пока не знаю. Хочется верить, что все обойдется, но готовиться надо к худшему. Понимаешь, выбор у нас очень простой. Если мы сейчас не отстоим свою страну, эти твари ее просто уничтожат. Разрушат все, что мы сделали за последние четверть века.

– Разреши мне остаться. Я хочу быть рядом, когда это произойдет, – Надежда подняла на него полные слез глаза.

– Не в этот раз, милая. Мы направляем на Урал наши семьи. Женщин, детей. Представляешь, что у них сейчас на душе творится. Страх перед будущим, сомнения, боязнь потерять своих мужей. Ты, жена командира, должна быть с ними. Поддержать. Приободрить. Уберечь от истерики. Они тебя хорошо знают. Они тебе верят. Ты сейчас им нужна, как никогда. Прошу тебя, помоги им.

Они присели прямо на чемоданы. Посидели с полминуты. Потом комполка окликнул стоящего за дверью бойца, чтоб помог отнести багаж в бронемашину, и, бросив прощальный взгляд вглубь как-то сразу осиротевшего дома, повернул жену к двери.

Россия. Москва

НОВОСТНАЯ ЛЕНТА. ГУ МВД РФ по Москве: «Протестная акция у Кремля является незаконной. Все ее участники попадают под ответственность в соответствии с Административным и Уголовным кодексом РФ. Мы просим москвичей покинуть район протестов. Все, кто на начало акции будут находиться в ее активной зоне, будут считаться правонарушителями». ИНОСМИ: «Московская полиция пытается запугать протестующих. Но порыв россиян к демократии не остановить. Весь свободный мир сейчас солидарен с москвичами».

* * *

Утром Игорек проснулся около девяти. Обычно он любил поваляться в постели подольше: иногда отсыпался после ночных вечеринок, иногда выматывали затянувшиеся допоздна съемки. Но сегодня был особый день. Сегодня он будет делать революцию.

Шоумен сладко потянулся и позвонил в изящный серебряный колокольчик, чтобы прислуга знала, что барин проснулся, и, пока он принимает душ и ухаживает за своим нежным телом, приготовила завтрак и утренний кофе. Он провел эту ночь один. Жену отправил на Рублевку, а на любовные утехи с мальчиками или девочками тратить силы не хотелось. Через пару часов в кадре надо было выглядеть свежо и позитивно, чтобы народ знал, кто ведет его к счастью.

Решая, не позавтракать ли ему в постели, он потянулся за смартфоном и нашел в соцсети свой вчерашний телеролик с призывами за мир, в поддержку премьера и недовольно скривился. Просмотров было обидно мало. Впрочем, все из списка Хобса, кто вчера выступал с похожими призывами, набрали примерно столько же. Возможно, потому что многие уже посмотрели их обращение по ТВ. Это успокоило разозлившегося было на неотзывчивую публику Игорька, и он, взяв пульт, перенес свое внимание на огромную панель, на стене напротив кровати. По новостям центральных каналов передавали предупреждение МВД. На городском репортажи были интересней. Корреспонденты с нескольких точек снимали полицейские кордоны, цепи омоновцев и разной плотности толпы людей, идущих к Кремлю.

«Эх! Красивая будет картинка сегодня. Жаль, погода мрачновата», – подумал он и подошел к окну. Внизу по