Дэвид тоже не мог себе представить, как Грейс выходит ночью из опочивальни. Сказали, что та ночь была дождливой и темной. В такие ночи обитатели замка крепко спят, все, кроме дозорных. Но Грейс неоднократно наблюдала из своего окна, как стражи меряют шагами куртины от башни до башни, и могла определить время, какое ей понадобится, чтобы пройти, пока дозорный будет на другом конце стены. Дэвид вспомнил, как Оливер рассказывал, что на Грейс была только нижняя рубашка и широкий темный плащ. Видимо, она укуталась в него и ковыляла от зубца к зубцу, пока не вошла в покой, где поместили Мойру. Но Мойры там не оказалось. Там было темно, и не совсем оправившаяся от увечья женщина наверняка очень устала, преодолев такое расстояние. И она просто опустилась на опустевшую лежанку – в усталости, в отчаянии или в растерянности…

Клем вновь стал давиться рыданиями. И опять заговорил, повторяя, что он не отказывался исполнить приказ госпожи. Просто продумал все и ждал часа, когда можно будет взяться за дело, не вызвав подозрений. Откуда ему было знать, что Мойра уже покинула Нейуорт? Оливер, когда хотел, мог провернуть дело так, что и звука не услышишь. Да и не следил за ним Клем. А под утро, когда дождь уже прекратился, он проснулся, как и намеревался изначально, и, решив, что сейчас самое время действовать, тихо вышел. Страж на стене как раз отошел, и Клем неслышно поднялся по лестнице…

Он готов был говорить об этом снова и снова.

– Там было темно, но я слышал, как похрапывает на лежанке старуха Эви. У стены, где стояло ложе той, другой, не доносилось ни звука. Тьма такая была… Я тихо скользнул к ложу, и тут она зашевелилась. Говорю же вам, как мне было различить в такой-то тьме, что это Грейс!

– Довольно! – Дэвид поднялся. – Ты совершил очередное преступление по воле моей покойной супруги, но она же и пострадала за свои злодеяния. Вы оба преступники. И все-таки мне жаль, Клем, что столь толковый воин, как ты, на рассвете умрет в петле. Молись, если ты еще можешь. Я прикажу, чтобы тебя посетил капеллан Дерик и ты мог покаяться.

Он выходил и слышал, как Клем сквозь рыдания и смех выкрикивал, что Дерик побоится к нему идти. Что этот лизоблюд будет опасаться смотреть в глаза человеку, который, в отличие от самого капеллана, до конца оставался верен своей госпоже.

«У бедняги, похоже, помутился ум. Он полностью спятил, и казнить его – это, по сути, проявить милосердие. А ведь в нынешних обстоятельствах каждый воин на счету, – подумал Майсгрейв и тут же отбросил эту мысль: – Но не этот».

А еще он подумал, что сейчас пойдет в своей дочери Матильде. Ребенок пережил такое горе, и отцу необходимо побыть с малышкой. Надо проследить, чтобы никто не сообщил девочке, что ее мать сама повинна в случившемся.

При мысли о Тилли Дэвиду стало немного легче. Вздохнув, он возблагодарил Бога, что Мойра нынче в безопасности. И подумал, что теперь он может начать строить планы.

Но нет. Его ждут совсем другие дела и обязанности. Еще ничего не окончено, и одному Всевышнему ведомо, что их ждет.

В ночь, когда от Геронов приехали за Мойрой, ее с трудом удалось разбудить. Женщина была такой сонной, что едва смогла встать – ее клонило в сон и она почти не отдавала отчета, что происходит. Собиравшая ее в путь Дженни что-то ворчала, мол, вон и Эви дрыхнет, как сова в полдень, а могла бы и помочь со сборами. Да и с самой леди Мойрой что-то неладное. За ней родич приехал, можно сказать, родной дядюшка, а она насилу разлепила глаза при этом известии. Но ей ведь надо поторопиться, чтобы они успели тайно покинуть замок. «Почему тайно?» – вяло подумала Мойра.

Она непрестанно зевала и пыталась собраться с мыслями. Итак, она сейчас встретится с первым из представителей рода Геронов, к которому принадлежит по праву рождения. Но не мог бы он приехать под утро, чтобы она могла немного поспать?

Правда, когда они спустились под дождь и старый Оливер укутал ее своим плащом, она наконец-то заставила себя улыбнуться. Славный все же человек этот однорукий рыцарь. Мойра сдружилась с ним, пока гостила в Нейуорте. Его радушие и доброжелательность нашли живейший отклик в душе молодой женщины, даже жалко было расставаться с ним. И она, пожалуй, будет скучать по Нейуорту, по его обитателям, по славной малышке Тилли с ее интересом ко всему неизведанному, по старой ворчунье Эви, по Дженни и ее веселому супругу Эрику, который почти каждый вечер вызывал жену из покоев гостьи, и они целовались на ступеньках винтовой лестницы, ведущей в башню. Да и толстяк Лео, местный повар, который кормил ее всякими лакомствами, такой забавный. А Дэвид… Мойра чувствовала все это время, как он напряжен из-за того, что она в замке, где обитает его супруга. Пожалуй, теперь ему станет легче. А еще Мойра вдруг ощутила, что и сама испытывает облегчение оттого, что уедет и не будет постоянно чувствовать на себе взгляд его покалеченной жены. Мойра не единожды ощущала его, когда выходила во двор или прогуливалась по куртинам стен. Грейс наблюдала за ней из своего окна, и Мойра готова была даже злиться на нее… если бы не понимала – леди Грейс Майсгрейв в своем праве. Эта женщина совсем не такая, как Нан Маккензи, покладистая и с готовностью переложившая бремя супружеских обязанностей на молодую любовницу мужа. Грейс, даже став калекой, будет бороться за супруга. Значит, она им очень дорожит, поняла Мойра. Сама же она должна забыть о том, что связывало ее с рыцарем Пограничного края, если желает благополучия любимому. Но у нее есть утешение – его дитя под сердцем. С этим она и уедет.

Но этой дождливой ночью, когда Мойра вошла в сторожку у внешних ворот и при свете факела приблизилась к своему новоявленному родственнику, она усомнилась, что новая жизнь придется ей по душе. Ибо перед ней был настоящий бандит – с перебитым носом, кривоватой усмешкой, по-волчьи пристальным взглядом светлых прищуренных глаз. Его изможденная и почти устрашающая наружность, а также потрепанный плащ и дубовая рукоять меча за плечом явно указывали, что род его деятельности не принадлежит к числу благородных или прибыльных. А его голос, низкий и хриплый, напоминал рык зверя.

– Так вот ты какая, малышка Мэри, отродье легкомысленного Уолтера Керра, – неожиданно помянул он соблазнителя Элен Герон.

Мойра вскинула подбородок, высокомерно взглянув на этого родственника, невесть откуда прибывшего из мрака дождливой ночи. Дядюшка – так, кажется, называла его Дженни. Сонная Мойра была слишком вялой, чтобы о чем-то говорить с ним, да и, сказать по правде, не знала, как держаться. Он же хмыкнул, все так же откровенно разглядывая стоявшую перед ним незнакомку, закутанную в плащ.

– Клянусь преисподней, ты, малышка, и впрямь чем-то походишь на нашу красавицу Элен. Ну да не мне в этом разбираться. Если ты самозванка, матушка Ависия сразу тебя раскусит. И тогда даже заступничество Майсгрейва не избавит тебя от праведного гнева Геронов из Форд-Касла.

– Попридержи язык, бродяга! – прикрикнул на него Оливер и даже погрозил крюком, выставив его перед самым носом Бастарда, отчего тот, по-прежнему улыбаясь, все же отступил. – Твое дело – доставить леди куда велено, парень. Остальное не твоя забота!