– Миледи Герон.

Та молчала, и Мойра, в свою очередь, стала ее разглядывать. Так вот какова ее бабушка, мать Норы. Невысокая, прямая и властная. Несколько седых прядей выбились из-под ночного чепца и висели вдоль щек, лицо было морщинистое, желтоватая кожа туго обтягивала выступающие скулы, подчеркивая впадины под ними, но ровный точеный нос и ясные голубые глаза указывали, что некогда она была очень хороша собой.

Леди Ависия поначалу смотрела на Мойру подозрительно, даже как будто враждебно, но потом глаза ее расширились, она нервным движением стянула мех у горла.

– О, благостное небо! Да тут не может быть никаких сомнений. Это она, наша малютка Мэри! Дочь моей дорогой Элеоноры!..

И, сухо зарыдав, она шагнула к гостье, сжала ее холодные пальцы своими маленькими морщинистыми руками.

Мойра чувствовала себя растерянной и смущенной. Сама она никогда не считала, что похожа на мать, хотя Дэвид говорил, что в ней видна порода Геронов. Да и этот Бастард, кажется, тоже заметил это… Но все же…

– Мать называла меня Мойрой, – только и нашлась что сказать молодая женщина.

Старуха лишь затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова. Ее пошатывало, и кто-то из слуг поднес ей кресло. Старая дама опустилась в него, все еще не выпуская рук Мойры из своих, смотрела на нее снизу вверх, и Мойра видела, как из ее глаз потекли слезы. Надо же, несмотря на свой небольшой рост, она показалась Мойре такой властной и сильной, а тут вдруг расплакалась… В сердце у Мойры внезапно проснулась удивительная нежность к этой женщине, она присела у ее ног и молча смотрела на плачущую хозяйку замка.

Та наконец совладала с собой.

– Последний раз я видела тебя, Мэри, еще совсем малышкой. Элен приезжала к переправе через Твид, дабы показать тебя нам. Приезжала тайком от Керров, ибо ее соблазнитель Уолтер запрещал ей общаться с родней. И что она нашла в этом шотландце, если все забыла ради него! Но он не оправдал ее любви. Люди рассказывали, что он обращался с ней пренебрежительно, даже избивал. Но в ней была кровь Геронов, и она отплатила ему за унижение, собственноручно отрубив мерзавцу голову. Керры были в ярости! О, как же они ее искали! Даже сюда посмели явиться, однако уехали ни с чем. Элен не вернулась в Форд, но поступи она так, клянусь честью, мы бы не выдали ее ни за что! Но она… Она пропала без вести, и мы винили Керров в ее гибели. О, что с тобой, девочка? – произнесла старая леди, когда Мойра вдруг ахнула и залилась плачем.

Мойра же рыдала, оттого что теперь, когда старая леди поведала, как погиб ее родитель, она окончательно убедилась, что рассказы Норы полностью совпадают с тем, что говорит эта женщина. Итак, она все же попала в родовое гнездо своей матери. Через столько лет!

Мойра вытерла слезы и произнесла:

– Она всегда говорила мне, чтобы я страшилась влюбиться, как некогда влюбилась она сама. Нора ненавидела саму любовь, она ненавидела то, что ей пришлось пережить. И всю оставшуюся жизнь она жила с чувством вины перед вами за то, что не послушалась своих родных, а пошла за тем, кого выбрало ее сердце.

– Что сейчас говорить об этом, девочка моя. Теперь ты с нами, и я рада принять тебя, как была бы рада принять и ее саму. Когда Майсгрейв написал нам о тебе, он упомянул, что Элен уже нет в живых. Как она умерла?

Мойра призналась, что ее не было рядом с матерью, когда та покинула сей мир.

Тут к ним из полумрака зала приблизился худой высокий священник и довольно резко спросил:

– А есть ли у вас что-нибудь, что могло бы подтвердить, что вы дочь Элен? Ладанка или перстень, который бы указал, что женщина, которую вы называете матерью, из клана Геронов.

Мойра смотрела на него с легким недоумением. Леди Ависия пояснила:

– Это мой младший сын Оданель. Вернее, мне бы следовало сказать преподобный Оданель, ибо он отдан Церкви и вот уже десять лет является рукоположенным священником при обители Девы Марии в Ньюкасле.

Священник Оданель продолжал рассматривать Мойру и хмурил темные брови. Они контрастно смотрелись на его бледном лице, особенно в сравнении с голубыми глазами и гладко начесанными на лоб короткими светлыми волосами. Черты лица были тонкими, хотя и помеченными оспой, а взгляд внимательным и даже непримиримым. А еще Мойра подумала, что он похож на разбойника Джона Герона.

– Вы расслышали мой вопрос, девушка? – переспросил священник. – Разве мать не передала вам ничего такого, что бы вы могли предоставить ее родне в качестве доказательства?

Мойра только развела руками. Сказала, что если у Норы и оставались какие-то ценности после того, как она бежала на север, убив своего соблазнителя, то она наверняка расплатилась ими за то, что ее взяли на судно, идущее на Оркнейские острова. После убийства Уолтера беглянка очень страшилась погони, поэтому нигде не задерживалась. Ею владело лишь одно желание – исчезнуть, скрыться от мести Керров. Ну а потом, уже став женой рыбака на острове Хой, она жила в такой нищете, что даже подумать странно, что ее мать могла сохранить какую-то ценность, когда у них бывали ужасно голодные зимы, а ее ослабевшие от голода дети умирали один за другим.

Леди Ависия была поражена.

– Моя дочь – и в нищете? Такая гордячка и щеголиха… в нищете?

Мойре было трудно представить мать, ту изможденную, часто хворавшую женщину, щеголихой. Но вот гордость у нее была. Ее уважали, хотя она была чужачкой, а таких на острове не очень любили, даже несмотря на то, что Нора прожила там много лет.

Брат Оданель слушал Мойру с неким сомнением, но все же бедствия, о каких поведала Мойра, произвели впечатление и на него.

– Лучше бы она вернулась к нам в Форд, – произнес он наконец. – А ты, Мэри…

– Мать называла меня Мойрой, – не удержалась молодая женщина. – О, вы не понимаете! Оркнеи – это забытая Богом земля, и, находясь там, трудно представить, что где-то живут Керры или Героны, с которыми она была некогда связана. К тому же она так страшилась мести, что даже скрывала от меня ваши родовые имена. Это позже, после того как я поведала обо всем Дэвиду, он сопоставил мои слова с тем, что знал об убийстве одного из Керров. И догадался, кем я могу быть на самом деле.

– Майсгрейву нетрудно было предположить подобное, если многое сходилось. К тому же не он брал чужого человека в свой род, – все еще сомневался Оданель.

– Да ты только посмотри на девушку, сын! – всплеснула руками леди Ависия. – Разве ты не видишь, что она наша? И какой смысл Майсгрейву везти нам ее через всю Шотландию, если не для того, чтобы вернуть птенца в гнездо. Он сделал доброе дело для Геронов!

– Я просто отметил, что эта женщина назвала рыцаря из Нейуорта по имени, – опустил на миг глаза Оданель. И вдруг спросил: – Вас что-то связывает с Майсгрейвом? И, простите, я обратил внимание, что ваши волосы очень коротко подстрижены. Вы беглая монахиня?

– Нет, я не вступала в обитель, хотя одно время Дэвид Майсгрейв считал, что так для меня будет лучше. Но, видите ли, я беременна. Меня бы не приняли ни в один монастырь, учитывая, что я жду ребенка.