— Это ничего, просто волнение из-за турнира, — пробормотала Хелена.

— A-а. И давно это с тобой?

Хелена смерила нахальную служанку испепеляющим взглядом и рассталась с остатками завтрака.

Сан Ли прищелкнула языком.

— Это не турнир. — Она протянула Хелене мокрую тряпку и объявила со своей обычной решительной прямотой: — Ты носишь ребенка.

Хелена чуть не подавилась. Но она оправилась, взяла тряпку и вытерла лоб дрожащими руками.

— Это невозможно.

Но, даже отрицая это, она понимала, что это было не только возможно. Это было вполне вероятно. Они с Колином спали столько раз, что можно было зачать целый выводок детишек.

— Невозможно? — Тонкие седые брови старухи взлетели вверх. Потом она подозрительно сощурилась. — Ты ведь знаешь, как делаются дети?

Хелена потеряла терпение.

— Вон!

Совершенно не испуганная приказом Хелены, Сан Ли медленно направилась к двери.

— Ты должна сказать отцу. — Прежде чем выскользнуть из комнаты, служанка не смогла удержаться от одного последнего удара. — Если знаешь, кто он.

Хелена швырнула ей вслед мокрую тряпку, но она только шлепнулась в закрывающуюся дверь.

Тут она бросилась на кровать, кусая ноготь большого пальца. Что, если Сан Ли права? Что, если она действительно беременна? У старухи был настоящий дар пророчества. Она провела ладонью по животу. Неужели ребенок Колина растет в ней?

Странная пара эмоций, радость и ужас, соперничала в голове Хелены.

Часть ее была в восторге от мысли носить ребенка Колина. Она уже представляла себе миниатюрную копию Колина с темными волнистыми волосами и светящимися зелеными глазами. Или, может быть, горячую девчушку с рыжеватыми локонами, как у нее. Каким чудесным отцом стал бы Колин! Он бы учил их ребенка удить рыбу и скакать верхом, петь глупые песни и рассказывать захватывающие истории о приключениях. Он делился бы своим смехом и своей любовью, и вместе они бы вырастили из своего ребенка лучшего рыцаря, какого только знал Ривенлох.

Но другая часть Хелены восставала против покорности материнства. Она уже давно решила, что не хочет обременять себя мужем. И уж тем более она не хочет обременять себя ребенком. Она уже видела, во что это превратило Дейрдре. Теперь ее бедная сестра бродила по замку с глупой улыбкой на лице, как будто была совсем не против, что с ней обращаются как с балованной изнеженной собачкой. Но Хелена — создание дикое, свободное, ничем не скованное. Она не позволит укротить себя и не позволит растолстеть себе, как свинья.

Она снова провела руками по животу. Если она и носит ребенка Колина, этого еще не видно. И еще как минимум месяц или два никто ничего не заметит. Никто не попытается заставить ее выйти замуж и не уложит в кровать, как больного ребенка.

После турнира, после того как Хелена покажет себя на поле битвы, она подумает о том, чтобы объявить о своем положении. А тем временем она будет продолжать тренироваться, как будто ничего не изменилось.

В конце концов, ничего действительно и не изменилось. Если не считать приступов дурноты. И никто не знает об этом, кроме Сан Ли.

Сан Ли.

Хелена испуганно открыла рот. Старая сплетница уже наверняка бегает по замку и везде треплет своим языком. Она вскочила на ноги, сжимая головку эфеса кинжала.

Волна тошноты нахлынула на нее, подкосив колени и угрожая падением. Ее голова как будто плыла в мутных водах, а перед глазами мелькали черные точки.

— Дьявольщина.

Хелена покачнулась, стараясь встать прямо. В конечном счете, гордость вынудила ее снова сесть на кровать, прежде чем она рухнула на пол в обмороке.

«Через минутку, — сказала она себе. — Через минуту это пройдет». Тогда она пойдет за этой маленькой старой ведьмой с большим болтливым ртом.

— Я занят.

Колин снова сделал выпад и проткнул соломенную мишень, лезвие вошло до половины.

— Это важно, — настаивала старуха.

Он искоса взглянул на Сан Ли. Она, похоже, совершенно не боялась его жестокости, несмотря на то, что он мог проткнуть мечом ее высохшее тело так же легко, как мишень. Колин выдернул меч и приготовился ударить снова.

Но как раз в тот момент, когда он направил оружие вперед, Сан Ли каким-то образом с молниеносной быстротой схватила его за запястье и вонзила ногти между сухожилий его руки. К ужасу Колина, меч выпал из его онемевших пальцев.

— Какого черта?..

Она отпустила его руку, и он стал трясти кистью, чтобы вернуть чувствительность.

— Очень, — повторила она, — важно.

Колин ошарашено уставился на нее. Как она это сделала? Возможно, это был какой-то старушечий фокус, вроде того, как его бабка, когда он был мальчишкой, легко могла поставить его на колени, дернув за ухо.

— Может быть, нам нужно и тебя записать выступать на турнире, — проворчал он.

Сан Ли улыбнулась ему одной из этих своих загадочных улыбок.

— Рыцарям будет стыдно, что победительницей турнира окажется служанка.

Колин покачал головой. У Сан Ли нет недостатка в самоуважении, это точно. Интересно, как она вообще оказалась служанкой?

— Чего ты хочешь?

Ее ответ был таким же быстрым и прямым, как удар. И таким же ошарашивающим.

— Хелена беременна.

Его сердце замерло. Целое долгое мгновение Колин не мог дышать. Но мысли метались в его голове, как листья, гонимые ветром.

Он будет отцом? Теперь она выйдет за него замуж? Когда должен родиться ребенок? Рада ли она? Волнуется? Расстроена? Почему она не сказала ему сама?

А потом вторглась мысль, поглотившая все другие, мысль, настолько омерзительная и невыносимая, что он почти почувствовал ее горечь в своем горле.

— Неужели? — проскрипел Колин. — И она знает, кто отец?

Сан Ли нахмурилась:

— Ты единственный…

Он прервал ее невеселым смешком:

— Не будь так уверена.

Она прищурила свои и без того узкие глаза:

— Ты дурак, если думаешь, что есть кто-то еще.

Колин был слишком подавлен, чтобы сделать выговор Сан Ли за ее дерзость. Да, он дурак, не потому, что он верил, что есть другой, а потому, что так долго не верил в это. Он был мазохистским дураком, который каждое утро смотрел из окна, как они уходят в лес для своих свиданий. И он был проклятым дураком, потому что все еще любил Хелену, несмотря ни на что.

— Ребенок твой, — заявила Сан Ли с решительным кивком, прежде чем уйти.

Как бы Колин хотел быть столь же уверенным. Он поднял меч и вытер глаза. Это просто пот, уверял он себя. Ведь его сердце давно уже умерло.