- Так где же вы были после? - спросил Курцер.

Курт вздохнул.

- С тех пор много воды утекло, - ответил он задумчиво. - Где был? Да везде был. На родине был, потом уехал на юг Франции.

- Куда же именно? - спросил Курцер.

- Сперва на курорте заведовал теплицами. Каждое утро должен был выставить на столики, в бокалы, полсотни черных, желтых и алых роз. - Он остановился, выжидая ответа. - Вы думаете, это легко?

- Ну, потом? - спросил Курцер, постукивая пальцами по столу.

- Ну, потом был в Берлине. Поставлял цветочной фирме "Гаубсберг и сын" минеральные удобрения для комнатных растений "Тропики" - две марки пакет. "Пальмовые рощи расцветают в вашей комнате. Около вашего камина наливаются и созревают золотые плоды ваших любимых цитрусовых". Ну и так далее. На двадцать строк мелкой печати, в середине рисунок - целующа-яся парочка под апельсиновым деревом в золотых плодах. Очень хорошо шел этот товар.

- Так. Что дальше? - спросил Курцер.

- Так продолжалось год. Потом...

- Вот что, Курт, - сказал Курцер увесисто и спокойно. - Я свободный человек, у меня хватит времени выслушать ваши арабские сказки, но лучше было бы, если бы мы договорились с вами без них. Понимаете, для нас лучше.

- Как, вы мне не верите? - ошалело спросил Курт. - Так вот, пожалуйста, я вам покажу рекламу. - Он полез в карман и вынул оттуда многокрасочную этикетку, такую, какой обыкно-венно оклеивают дешевые консервы: "Минеральные удобрения "Тропики".

- Ах, вы даже и пакетик с собой захватили? - засмеялся Курцер. - Ну, Курт, давайте без дураков. Вы видите, здесь это не пройдет. Говорите прямо: куда вы убежали из лаборатории?

- Я? Убежал? - очень изумился Курт.

- Да. Вы убежали. Лопнул баллон, и вы убежали, - спокойно подтвердил Курцер. - Так вот: куда и почему?

С минуту оба молчали. В дверях показался секретарь, но увидел Курта и исчез.

- Почему и куда? - повторил Курцер.

- Я ушел из лаборатории потому, что у меня слабые легкие.

- Ага, - сказал Курцер.

- И работать с собаками я уже не мог. Да еще с этим газом, будь он проклят.

- Ага, - принял к сведению Курцер.

- После этого я стал кашлять кровью. У меня болела грудь, и я...

- Ага, - подытожил Курцер.

- Ну и ушел, - с неожиданным раздражением закончил Курт. - Что мне, в самом деле, издыхать, что ли, из-за этих собак?

- Так, - сказал Курцер, потому что он понял все окончательно. Значит, вам не понравилось и вы сбежали?

- Да не сбежал я, - протестующе ответил Курт, - не сбежал. Я просто...

- Ну да, у вас болела грудь. Не издыхать же вам из-за этих собак. Знаю, знаю! Так вот, послушайте теперь меня. Вы сбежали, и сбежали из военной лаборатории в самое горячее время, не потрудившись даже сдать ключи. Если бы я вас тогда поймал, я бы вас расстрелял через двадцать четыре часа как дезертира.

- Воля ваша, - тускло ответил Курт.

- Моя воля! Я расстрелял бы вас через двадцать четыре часа. Но я вас не расстрелял и не расстреляю. Наоборот, я дам вам возможность хорошо заработать. В каких отношениях вы с моим племянником и профессором?

- Ваш племянник хороший мальчик, - ответил Курт.

- Да? Но это оставим, - слегка поморщился Курцер. - Что у вас за отношения с его отцом?

- Господин профессор безумный человек, - быстро и убежденно ответил Курт.

- Безумный? - немного удивился и даже поднял брови Курцер. - Отчего же вы так думаете?

- А вы посмотрите на сад, - ответил горячо Курт. - Разве это сад? Это куст крапивы. Бурьян. Скотный двор. Это... это, извините, черт знает что такое.

- Да?

- Да, господин полковник. Я ведь помню этот сад при вашем батюшке, двадцать пять лет тому назад. Ну разве есть что-нибудь похожее? Тогда если это клумба, так она была клумба. Пруд так пруд. Аллея - так она аллея. Ну а сейчас?

- Значит, в саде все и дело? - спросил Курцер.

- Аллеи. Ну, по совести, что это за аллеи?

- Курт, - вдруг встал с места Курцер, - не надо! Не надо со мной валять дурака! Понимае-те, я вам не Ганс.

- Господи, да я... - взмахнул рукой Курт.

- Да! Вы, вы! Вот вам и не надо обманывать меня. Понимаете, ни к чему это. Давайте погово-рим честно и открыто. Я согласен вас использовать, но для этого вам нужно бросить со мной эту нехорошую, совершенно бесцельную манеру играть какого-то дурачка. Дело, конечно, не в саде.

- Ну, дело и в саде, - горячо ответил Курт. - Я ваших мыслей в отношении меня не понимаю, но уж если вы со мной говорите, то разрешите вам заметить, что дело и в саде. Порядочный хозяин так сада не запустит. Это же твое жилище. Сад-то! Если живешь свинья свиньей, то и в голове у тебя не может быть ничего порядочного. Вот как я считаю.

- Ладно, - вдруг рассмеялся Курцер. - Пусть дело будет в саде. Я забыл, что вы работали еще с моим отцом. Так вот, мое первое поручение вам: вы завтра берете мальчика и ведете его к оранжерее. Понимаете?

- Понимаю, - сказал Курт.

- Вы его уводите ловить дрозда, и что бы там, в доме, ни случилось, вы его домой не пускаете.

- И это понимаю, - ответил Курт и даже не позволил себе улыбнуться.

- Ну вот и отлично. Повторяю: какими угодно средствами, но чтобы завтра мальчика там не было. Понимаете? - Он ткнул пальцем в потолок комнаты, где помещался кабинет профессора.

- Понятно, - ответил Курт и глубоко вздохнул.

- Ну вот, значит, и договорились, - сказал Курцер и поднялся из-за стола.

Впереди что-то крикнули. Автомобиль резко остановился. Несколько человек стояло впереди на дороге. Белые и красные пятна фонарей приблизились и скакали по земле. При красном свете было видно несколько больших черных шпал, положенных одна на другую поперек дороги. "Настоящая баррикада, - подумал Курцер. - Быстро работают!" Несколько поодаль, накренясь на правый бок, стоял автомобиль охраны. Белый фонарь подошел совсем вплотную и стал скользить по колесам - кто-то осматривал их со всех сторон.

- Вот, - сказал Курцер Бенцингу, - опять что-то неладно.

- Я выйду узнаю, - и Бенцинг взялся за ручку дверцы.

- Сидите, сидите, - приказал Курцер, - сейчас опять поедем.

Они проехали несколько шагов и опять остановились.

- Черт! - выругался Курцер.

Сзади с визгом накатил и остановился последний автомобиль охраны.

- Что еще за история? - сказал Курцер.

Охранник подошел к шоферу и сказал ему что-то, потом осторожно отворил дверцы пассажирской кабины.