Они остановились на традиционных обетах, и когда преподобный Чои, пастор из бабушкиной церкви, говорит: «Можете поцеловать невесту», папа отчаянно краснеет, но целует Трину от души. Все хлопают, Китти улюлюкает, Джейми Фокс-Пикл лает.

Танец отца и дочери – идея Трины. Она сказала, что уже это делала, не видит смысла повторять и гораздо интереснее будет танцевать нам, девочкам. На неделе мы репетировали в танцзале, который арендовал папа.

Мы решили, что первой будет Марго, ее сменю я, а потом – Китти. Папа выбрал «Isn’t She Lovely», песню, которую Стиви Уандер написал для своей новорожденной дочери.

Мы с Китти стоим в стороне, хлопая в такт. Я знаю, что она уже предвкушает танец.

Перед тем как отпустить Марго, папа притягивает ее поближе и шепчет что-то на ухо, и у нее на глазах выступают слезы. Я не буду спрашивать, что он сказал. Этот момент – только для них двоих.

Мы с папой отработали несколько движений. Зрителям особенно нравится, как мы идем в танце бок о бок и синхронно делаем шимми[49].

– Я так тобой горжусь, – говорит он, – моя средненькая.

Теперь слезы выступают у меня. Я целую его в щеку и передаю Китти. Папа кружит ее, когда начинает играть гармоника.

Уходя с танцпола, я вижу Питера в костюме, который стоит в стороне, под кизилом. Он невыносимо красив. Я пересекаю двор, и он не сводит с меня глаз. У меня отчаянно колотится сердце. Он здесь ради меня? Или пришел только потому, что обещал моему отцу?

Оказавшись прямо перед ним, я говорю:

– Ты пришел.

Питер отводит глаза.

– Конечно, я пришел.

Я тихо говорю:

– Я бы хотела взять обратно все, что наговорила тем вечером. Я даже не все помню.

Глядя себе под ноги, он отвечает:

– Но ты говорила искренне, разве не так? Так что хорошо, что ты это сказала, потому что кто-то должен был, и ты права.

– В чем? – шепчу я.

– По поводу Северной Каролины. Мне не нужно туда переводиться. – Он поднимает голову, и глаза у него полны боли. – Но надо было сказать, что мама с тобой говорила.

Я прерывисто вздыхаю.

– А тебе надо было сказать, что думаешь о переводе! Сказать, что ты чувствуешь. После вручения аттестатов ты закрылся и не подпускал меня к себе. Только говорил, что все будет хорошо.

– Потому что я боялся! – взрывается он и оглядывается, чтобы проверить, не услышал ли кто-нибудь. Но музыка играет громко, все танцуют. Никто на нас не смотрит, мы как будто одни.

– Чего ты так боялся? – шепчу я.

Он сжимает кулаки, а когда наконец заговаривает, голос его звучит хрипло.

– Я боялся, что ты уедешь в Северную Каролину, поймешь, что я того не стою, и бросишь меня.

Я подхожу на шаг ближе, кладу ладонь ему на руку. Он не отстраняется.

– Если не считать семьи, ты для меня самый важный человек на свете. И хотя кое-что из сказанного той ночью было правдой, но не то, что я хотела потерять с тобой девственность, чтобы перевернуть эту страницу. Я хотела сделать это с тобой, потому что люблю тебя.

Питер притягивает меня одной рукой за талию и, глядя сверху вниз, говорит:

– Ни ты, ни я не хотим расставаться. Так зачем это делать? Из-за того, что наговорила моя мама? Из-за того, что так поступила твоя сестра? Ты не такая, как твоя сестра, Лара Джин. Мы не такие, как Марго и Сандерсон или другие люди. Мы – это ты и я. И да, будет трудно. Но, Лара Джин, я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. – Он говорит это со всей уверенностью, на какую способен только мальчик-подросток. Я никогда не любила его сильнее, чем в этот момент.

Играет Lovin’ in My Baby’s Eyes, и Питер берет меня за руку и ведет на танцплощадку.

Мы никогда не танцевали под такую музыку. Это песня, под которую покачиваются вместе, смотрят в глаза друг другу и улыбаются. Ощущения от нее другие, словно мы уже старше.

На другой стороне площадки Трина, Китти и Марго танцуют кружком, а в середине – бабушка. Хэйвен танцует с моим папой. Она ловит мой взгляд и одними губами говорит: «Он такой симпатичный». Питер, а не мой папа. Он правда очень, очень симпатичный.

Я никогда не забуду этот день до конца жизни. Однажды, если мне повезет, я расскажу какой-нибудь девочке свои истории, как Сторми рассказывала мне, и смогу снова их пережить.

Когда я буду старой и седой, то оглянусь на этот вечер и вспомню, каким он был.

Какой он сейчас.

Мы все еще здесь. Будущее пока не наступило.

Ночью, после того как гости ушли, стулья сложены, а остатки еды убраны в холодильник, я поднимаюсь в комнату снять платье. На кровати лежит мой выпускной альбом. Я открываю заднюю обложку, и вот она – запись Питера.

Только это не запись, а контракт.

Исправленный контракт Питера и Лары Джин

1. Питер будет писать письмо Ларе Джин раз в неделю. Настоящее, от руки, не имейл.

2. Лара Джин будет звонить Питеру раз в день, желательно вечером, перед тем как лечь спать.

3. Лара Джин повесит на стену фотографию, выбранную Питером.

4. Питер будет держать фотоальбом на столе, чтобы все заинтересованные лица видели, что у него есть девушка.

5. Питер и Лара Джин всегда будут говорить друг другу правду, даже когда это трудно.

6. Питер будет любить Лару Джин всем сердцем, всегда.

ВЕЧЕРОМ ПЕРЕД МОИМ ОТЪЕЗДОМ В КОЛЛЕДЖ прогноз обещает метеоритный дождь. Мы с Питером едем на озеро наблюдать его. Китти не говорит этого вслух, но она тоже ужасно хочет поехать. В любой другой момент я бы согласилась.

Когда я прощаюсь, ее губы разочарованно поджимаются всего на секунду, но она хорошо это скрывает. Как трудно иногда быть самой младшей, которую оставляют позади.

В машине я страдаю от чувства вины за то, что так жадно оберегаю время, которое провожу с Питером. Но его остается так мало… Я ужасная сестра. Марго взяла бы Китти с собой.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Питер.

– О, ни о чем, – отвечаю я. Мне стыдно признаться, что нужно было пригласить Китти.

Когда я вернусь на осенних каникулах, мы что-нибудь организуем для нас втроем. Возьмем ее с собой в уличный кинотеатр на ночной показ. Она будет в пижаме, и я постелю на заднем сиденье одеяло, чтобы она могла там заснуть. Но сегодня я хочу побыть наедине с Питером. Нет смысла погружаться в чувство вины и портить этим вечер. И если быть до конца честной, я бы не поступила иначе. Так сильно я дорожу каждым мгновением, которое остается нам с Питером. Я хочу, чтобы он смотрел только на меня. Хочу говорить только с ним, быть только с ним. Однажды Китти поймет: когда влюбится и захочет быть только с этим человеком и ни с кем не делить его внимание.