Я вытащил из воздуха новую бутылку, и Сссра присоединился к импровизированному застолью. Мы выпили за новый мир, и я спросил:

— А что, Сссра, ты тоже считаешь, что все нормально?

— Нет, Хэмфаст, я не считаю, что все нормально. Я считаю, что между нашим теперешним положением и твоей жизнью в Хоббитании, а моей в Мирроре есть большая разница. Да, мы всегда делали то, что от нас ждали, это естественно для любого разумного. Да, я знаю, любой выбор иллюзорен, потому что на него влияют инстинкты, мораль, верования, всякая муть на дне души, но все-таки мы сами делали выбор. Не важно, что выбор — это иллюзия, важно, что иллюзия была. В конце концов, вся наша жизнь — иллюзия, но от этого она не перестает быть реальной для нас. А теперь ты делаешь то, что хочет от тебя Макс, а он дает тебе то, что считает необходимым тебе дать. К машинам так не относятся, так относятся к собакам. Тебе нравится быть домашним животным?

— Что ты предлагаешь?

— А что я могу предложить? Разве что смотаться отсюда при первой возможности.

— Тише! Наш разговор наверняка записывается.

— Уже нет, — Сссра хищно улыбнулся во все восемьдесят четыре зуба, — я принял меры. Не волнуйся, Макс ничего не заподозрит, я не зря полгода занимался криминалом, я умею переключить канал куда надо и как надо.

— Понятно… Но как можно сбежать отсюда?

— Ты будешь время от времени выходить в большой мир, делать для Макса всякие грязные дела. В один прекрасный момент ты можешь не вернуться.

— Здесь останутся Нехалления и Долгаст.

Сссра снова дернул крылом.

— Ну и что? Их отсюда все равно не вытащить, считай, что они потеряны для тебя.

— Как ты можешь говорить такое?

Сссра раздраженно дернул крыльями.

— Знаете, ребята, какая самая большая слабость почти всех разумных рас? Любовь. Вы любите друг друга, вы готовы на все ради друг друга, а Макс, который не знает, что такое любовь, пользуется этим. Если бы ты, Хэмфаст, никого не любил, ты был бы неуязвим, как неуязвим я. Что мне можно сделать плохого? Дематериализовать? Я восстановлюсь из резервной копии. Покалечить? Я полностью контролирую свое тело, я могу исправить любое повреждение в считанные секунды. Влезть в душу и все испортить? Мелкие неисправности я устраню, а если не смогу, я совершу самоубийство, а потом придет моя копия и покажет кому надо где раки зимуют. Я неуязвим, Хэмфаст! А на тебя очень легко повлиять, тебя можно заставить делать все, что угодно, достаточно только пригрозить, что, если ты не выполнишь приказ, с Нехалленией случится что-то нехорошее. Или с Долгастом.

— Но что мне делать? Я не могу запретить себе любить жену и сына!

— Знаю. Но, думается мне, кое-что придумать можно. Например, разыграть семейную ссору.

— Что бы ни случилось между Нехалленией и мной, Долгаст всегда будет мне дорог, и Макс прекрасно знает это. Его так не обмануть, мораль хоббитов очень близка к человеческой, ему несложно предугадывать мои чувства.

— Не скажи. Если взять хакеров, в душе они настоящие драконы.

— Думаю, это обманчивое впечатление, — вмешалась в разговор Нехалления. — Ты видел их только в бою, или перед боем, или после, а в таких случаях светлые чувства отходят на задний план.

— Ты намекаешь, что у меня светлые чувства всегда на заднем плане?

— Нет, ты добрый и хороший, но для тебя совершенно не важно, что о тебе думают окружающие. Иногда я завидую тебе, но чаще я жалею тебя.

— Почему?

— Потому что тебе неведомо, что такое любовь. Это чувство тебе никогда не постигнуть.

— Ну и хорошо. Лучше я никогда не узнаю, что такое любовь, чем это чувство привнесет слабость в мою душу. Для меня важнее всего сила.

— Ты уверен? — спросила Нехалления. — Если ты прав, то зачем ты покинул Междусетье и вернулся в Миррор?

— Я хотел помочь вам, своим друзьям.

— Зачем?

— Как зачем? Друзьям нужно помогать. Если ты не помогаешь своим друзьям, то кто поможет тебе?

— А зачем тебе помощь? Если ты самый сильный, кто может помочь тебе?

— Я не самый сильный. К сожалению.

— Все равно, если ты действительно думаешь так, тебе не стоило прерывать свой путь, чтобы помочь нам. Ты упустил возможность еще чуть-чуть нарастить свою силу и вообще оказался в тюрьме, из которой скорее всего никогда не выйдешь.

— Почему это? Рано или поздно Макс выпустит меня в Междусетье. Вначале ему хватит одного Хэмфаста, но аппетит приходит во время еды, Максу обязательно захочется получить от нас все возможное, и побыстрее. И тогда я выйду на свободу.

— Ты выйдешь на свободу не раньше, чем Макс поймет, как обеспечить твое возвращение. Он не дурак, он прекрасно понимает, что, если выпустить тебя сейчас, ты никогда не вернешься обратно.

— Гм… пожалуй, ты права. Значит, надо придумать какую-нибудь слабость. Может, мне полюбить кого-нибудь?

— Попробуй, — хихикнула Нехалления. — Надень человеческое тело, сходи в Средиземье, найди девушку посимпатичнее и попробуй ее полюбить. Или вот, еще лучше! Полюби драконицу!

— Драконы Средиземья — просто большие животные, — вмешался я, — они тупые.

— Вроде как у нас дрейки? — заинтересовался Сссра.

— Какие еще дрейки?

— Большие крылатые ящеры, как правило огнедышащие, хотя небесный дрейк, самый сильный и опасный, вместо огня выбрасывает молнии.

— Если верить Леверлину, драконы Средиземья не плюются огнем. Они просто большие летающие ящеры, обычные боевые животные. Они не могут разговаривать, они не умнее, чем собаки или лошади.

— Жалко… А может, мне в зоофила поиграть? — хихикнул Сссра. — Шучу. Лучше я поиграю в человека. Или, еще лучше, в оборотня — то человек, то дракон. А что, это интересно! Пойду прогуляюсь. Спасибо за вино, Хэмфаст!

Жалко, что Уриэль все еще пребывает в замороженном состоянии на каком-то другом сервере, мне бы не помешала его помощь. Как трудно работать с первоосновами! Хорошо, что Сссра успел рассказать мне про полиморфные преобразования и даже помог изготовить соответствующее заклинание. Без Сссра я бы не справился.

Я закончил работу и критически взглянул на свое новое логическое тело. Оно здорово раздулось, но это можно как-нибудь объяснить. Например, тем, что произошла подстройка под новый мир, или теми ощущениями, которые испытали в саду мы со Светланой. Нет, это было на другом сервере, Макс сразу поймет, что увеличение души произошло уже после перехода в Средиземье. Хотя… можно сказать, что это произошло как реакция не на первоначальные ощущения, а на их осмысление, которое происходило потом и происходит до сих пор. И вообще, ученые реального мира пока еще совершенно не представляют, как устроена моя душа, и я могу вообще ничего не объяснять. Пожалуй, так я и сделаю, а то Макс поймет, что я что-то знаю о том, что со мной происходит. Да, самая лучшая линия поведения — не дергаться, спокойно спросить, типа, сильно увеличилось? Насколько сильно? Ну ни хрена себе! Да, и вправду увеличилось. А почему? А я откуда знаю? Я подумаю. Ну и так далее.