Воронин тем временем извлекает из шкафчика очередную бутылку и водружает ее на стол.

— Ну-с, — предлагает он, ввинчивая в пробку штопор, — по последней?

Стулов в ответ только слабо шевелит руками, показывая полное бессилие в этом вопросе.

— Тогда давайте, мужики, с вами выпьем, — разливает водку по чайным стаканчикам капитан. — За то. чтобы по жизни не промахиваться, — поднимает он свой стаканчик, — чтобы всегда в нужную точку попадать!

Смысл его слов мне не слишком понятен, но он явно не имеет в виду утренние события. Капитан заметно устал и смотрит на нас с прищуром, будто изучая.

— Как оцениваете наши возможности? — спрашивает он, наконец, по всей видимости, обращаясь к нам обоим. — Сможем мы расширить круг нашей деятельности?

— Если только за счет вас самих, — без обиняков отвечает уже слегка захмелевший Федор. — Мы и так завалены работой под самую крышу.

— Не то слово, — киваю я. — Если только еще приемник добавить, но много ли от него будет толка, без телетайпа-то. Хотя и приемник нам тоже взять неоткуда.

— А я на вас особо и не рассчитываю, — отметает наши домыслы Воронин. — Если только в самой малой степени. В основном, действительно упираться придется нам с Владимиром Владиславовичем. Задумка у меня вот в чем состоит. Если задействовать резервный передатчик, который мы еще даже и не распаковывали, то можно будет сделать одну очень полезную вещь. Смотрите, все местные посты наблюдения и оповещения работают на УКВ диапазоне. И мы вполне можем установить с ними контакт. Я предполагаю, что через опорную станцию в районе городка Донг Тхой мы сможем регулярно получать самую свежую оперативную информацию о пролетах вражеских самолетов со стороны Южного Вьетнама и Лаоса. Так же они смогут оповещать о появлении значительных групп самолетов со стороны моря. Таким образом, через нас командование сможет получать самую достоверную информацию о действиях основной части американской тактической авиации. И вот еще что, самое важное. По докладам пилотов, проходящих через контрольные воздушные точки, я мечтаю воссоздать схему их расположения.

— Но ведь… — попытался перебить его я.

— Знаю, знаю, — выдвинул в мою сторону обе ладони капитан. — Ты хочешь сказать, что услышать, не значит увидеть. Но только сегодня я выяснил, что неделю назад в распоряжение командования этой провинции поступило два новехоньких пеленгатора!

— Пеленгаторы, это очень хорошо, — рассеянно бормочет Федор, под шумок разговора подливающий себе в стакан хороший глоток горячительного, — это просто замечательно. Но есть ли на них опытные операторы? Вот в чем вопрос!

— Это у Гамлета был такой вопрос, — отрицательно покачал головой Воронин, — а у нас его нет! Я тут поговорил с одним их подполковником, — он указал пальцем в сторону все еще светящегося керосинками клуба, — и он обещал нам свое содействие.

В конце нашего не очень трезвого разговора у меня сложилось стойкое убеждение в том, что мы будем находиться в этом районе до тех пор, пока капитан не договорится с местными властями о поддержке наших новых инициатив. И только потом мы двинемся дальше, на юг. Почему именно на юг? Почему, например, не на север? Почему попросту не остаться на месте? На этот счет имеется целых два объяснения. Самое основное из них состоит в том, что в отличии от коротких волн, которые распространяются на многие тысячи километров, ультракороткие волны не столь дальнобойны. Максимальное удаление двух общающихся между собой станций, работающих на этом диапазоне, не превышает ста километров. И, следовательно, чтобы гарантировано поддерживать контакт с несколькими подобными станциями, надо выбирать точку нашего следующего базирования с учетом данного обстоятельства. Второе обстоятельство тоже немаловажное. Близость стратегического моста и двух зенитных батарей в его окрестностях, скажем так, очень нас нервировало. Кроме довольно частых налетов американских самолетов там устраивались не менее частые учебные тревоги, обставленные всеми атрибутами ожидаемого реального нападения. Все это крайне выводило нас из себя и неоднократно сбивало с толку. При этом мы боялись не столько шальной бомбы, сколько градом сыплющихся сверху осколков от взрывающихся над нашими головами зенитных снарядов.

Поначалу этой проблеме мы не уделяли достаточного внимания, но когда крыша нашего «кунга» была однажды прошита насквозь осколком величиной с ладонь, наше отношение к такой малости сильно изменилось. Однако в реальности никаких средств защиты, кроме полога из пальмовых листьев у нас над головой не было. Но, как принято в нашей славной армии, до поры до времени проблема просто замалчивалась и игнорировалась. Но всякому раздолбайству, в том числе и армейскому, рано или поздно приходит конец. Через четыре дня после упомянутого праздника неугомонные американцы вновь сделали очередную решительную попытку прервать железнодорожное сообщение между Севером и Югом. Наученные горьким опытом, мы, на всякий случай, спрятались в отрытом накануне окопчике, и не прогадали. На сей раз к нам в рощу залетели не какие-то осколки, а то ли неразорвавшийся вовремя зенитный снаряд, то ли одна из новомодных американских бомб «особой точности». К счастью, он (или она) взорвался достаточно далеко, метрах в пятидесяти от машин.

Подсчитав ущерб после объявления отбоя тревоги, мы были неприятно озадачены. Пробитое переднее колесо «радийной» машины, два вышедших из строя электронных блока многоканальной стойки, порубленная на клочки офицерская палатка — вот краткий и крайне неполный список понесенных потерь. Нашим командирам наконец-то стало ясно, что надо поскорее отсюда уезжать, и на следующий же день начались приготовления к отъезду. Но никакой паники, разумеется, не было и в помине. Для начала появились только первые и довольно робкие признаки скорого отъезда. Замечаем, как Воронин и Стулов о чем-то спорят, склонившись над географической картой. Потом их же видим внимательно осматривающих хозяйственный грузовик. Потом замечаем их что-то азартно подсчитывающих на огрызке старой телеграммы.

Минул еще один нерешительный день, и наши подозрения стали подтверждаться уже явственнее. Прежде всего, из личного состава группы была срочно создана мини-бригада по починке пострадавшего грузовика. Поскольку ни гвоздей, ни досок у нас с собой не было, капитан приказал напилить достаточное количество бамбука и из него создать утраченный настил кузова. Задана не так проста, как может показаться человеку, лежащему с книгой на диване. Во-первых, требовалось доставить на гору сам бамбук. А он, надо отметить, весьма увесист. Сходив к неблизким его зарослям пару раз, мы решили, что дешевле будет отогнать туда сам грузовик и уже на месте производить его обустройство. Так и поступили. Один из нас, обычно Щербаков, спиливал ножовкой стволы, отбирая их строго по шаблону. Мы же с Иваном прожигали в них раскаленным гвоздем монтажные дырки и вязали на железную раму. Работа, тем более исполняемая в авральном режиме, не могла длиться долго и была закончена уже к вечеру. Конечно, с позиций высокого инженерного искусства, тот балаганчик, который мы соорудили на нашей хозяйственной машине, не являлся идеальным, но теперь в нем можно было перевозить и нас, и наши нехитрые грузы. Осталось получить лишь добро от вышестоящего командования, и можно было бы трогаться в путь.