выступает из берегов, то единственно вследствие волнения от сильного ветра. Говорят, что оно посредине бездонно, равно как и около города Дербента; тем не менее дно оказывается, и его находят на глубине тридцати или сорока сажен. Вода в нем соленая, как уже сказано выше, и пресность ее у берегов происходит от рек, впадающих в него. Наконец, море это не имеет сообщения ни с каким другим морем, будучи окружено со всех сторон материком и высокими горами. Едва можно представить себе число рек, впадающих в него; их насчитывают до ста. Главнейшие из них суть: Волга, Кур и Араке. Две последние соединяются, приняв в себя множество других рек, каковы: Быстрая, Аксай, Койсу, Кизил-Озен, Лаик, Семе, Ниос, Оксус (Гигон, Амударья), Арксантес (Сигон, Сырдарья), Дон, или Танаис, и прочие›, исчислять которые было бы бесполезно. Самое море в древности называлось Гирканским, также морем Баху — у персиян, Кульзум и Астраханским морем; русские же зовут его Хвалынским. Более всего плавают по нем русские и моры, или магометане. Хотя царь московский прислал для этого в Астрахань несколько кораблей под начальством капитана Мейера, о котором говорено было выше, но купцы предпочитают плавать на простых русских судах для перевозки своих товаров, потому что они менее подвержены течи и, следовательно, товары на них безопаснее от порчи; без этого же первые были бы здесь более удобны и на них вдвое скорее можно было бы совершать плавание, если только постараться об этом. Впрочем, они имеют и другой недостаток, а именно: не будучи также плоскодонными, как простые русские суда, они не могут плотно подойти к берегам Низовой и Персии, где купеческие корабли проводят иногда и самую зиму.

Глава XVIII. Положение Низовой. Сильная буря. Страшный песчаный ураган. Отъезд и прибытие в Шемаху

На берегу Низовой нет ни селений, ни изб, так что там необходимо раскидывать палатку как для себя, так и для своих пожитков или идти дальше, вовнутрь страны, смотря по тому, что более удобно и для какой цели приезжают и останавливаются здесь. Сюда являются арабы, со своими верблюдами и лошадьми, и отыскивают тут путешественников для сопровождения их в Шемаху. Так как в то время, когда мы высадились, у берега стояло много судов, то и народу на берегу было множество.

Утром, 22-го числа, мы ловили нашей сетью рыбу в небольшой речке, которая впадает в море двумя рукавами в получасе от нашей стоянки, но наловили мы немного, хотя по временам речка эта изобилует рыбой, которую ловят удочкой и сетьми. Река эта называется Низовая, и это название свое сообщает и всей здешней стране. Она вытекает из горы, но как далеко отсюда — я не мог узнать.

23-го числа при юго-восточном ветре отплыло в море, перед вечером, пять кораблей, на которых отправились некоторые армянские купцы с своими товарами в Астрахань; пользуясь этим случаем, я послал с ними письма к моим друзьям в Астрахань и Москву.

Люди, занимающиеся перевозкой и выгрузкой товаров, доставляемых на этот берег, состоят из арабов и турок, которые живут здесь летом в палатках, а зимой — по селениям, довольно удаленным от берега.

24-го числа отправилось отсюда множество верблюдов, нагруженных товарами, в сопровождении русских купцов, которые путешествовали с нами от Москвы до Астрахани. Того же числа прибыл сюда один араб, у которого три разбойника отняли близ реки лошадь и рис, везенный им для продажи. Как только весть об этом распространилась на берегу, тотчас же десять или двенадцать человек пустились в погоню за разбойниками, но преследование их было безуспешно. Таким образом, бедняжка должен был лишиться своей лошади и товара.

В полдень разразилась с юго-востока сильная буря, поднявшая такую страшную песочную пыль между морским берегом и песчаными холмами на морском берегу, что не знали, куда и укрыться от нее. Хотя у нас была довольно большая палатка на двух прочных жердях, крепко привязанная к кольям, вбитым глубоко в землю, но я, опасаясь, чтобы ветер не сорвал ее, счел за лучшее уйти на самый край берега, где пыль была не так невыносима, потому что песок там был сырой и смоченный. Действительно, это вскоре и случилось, и мы должны были довольствоваться уже тем, что покрыли ею наши товары, укрепляя и обвязывая их возможно лучше, а также и два наши струга; а так как воздух в то же время был полон густыми облаками пыли, то всякий искал себе какого-нибудь убежища спрятаться — кто за обломками разбитых судов, потерпевших крушение, а кто и внутри сих судов. Это необыкновенное и ужасное явление подействовало на большую часть людей так опасно, что некоторые полуослепли от него. Такая буря продолжалась до вечера, когда ветер стих, и мы раскинули снова нашу палатку, с великим трудом повытаскали наши тюки из песку, под которым они были погребены.

25-го числа утром несколько купцов, проживавших уже двенадцать дней на этом берегу, отправились в Шемаху при отличной погоде. Что до нас, то мы должны были ждать прибытия таможенного чиновника, которому нужно было уплатить пошлины, прежде чем уехать оттуда. Пошлины эти были по сорок шесть штиверов с тюка, каждый весом в четыреста фунтов — тяжесть, составляющая обыкновенный груз одной лошади. В этот же самый день поднялась снова буря, и такая свирепая, что на берегу едва можно было держаться, и мы даже принуждены были перебраться на другую сторону песчаных холмов, в трехстах шагах от моря, где мы и провели ночь. Матросы корабля его царского величества также перебрались туда под защиту нескольких шалашей. В нем находились два немца: один боцман, а другой пленный швед, которые подарили мне двух птиц, подстреленных ими и называемых русскими каравайки и довольно похожих на молодых цапель, только пером они черные или темно-синие; голову одной из них я из любопытства сохранил. Так как господа эти посещали меня ежедневно, то однажды они принесли мне и белого журавля необыкновенной величины и красоты.

Буря продолжалась всю ночь и кончилась только 26-го числа. Тогда таможенный чиновник прибыл к нам, осмотрел наши тюки и затем дозволил нам продолжать наше путешествие. На следующий же день, приготовившись как следует, мы отправились в путь, имея у себя сотню с лишним верблюдов, десять лошадей и трех ослов, постоянно придерживаясь моря, берег которого везде мы нашли в таком же виде, как и в месте нашей стоянки, где мы так сильно страдали от бури. Продвигаясь на юг, мы