— Что ты мог понять, — ответил Боровик надменно, но Олегупослышалось в голосе колдуна смущение. — Ты, горный червяк...

Голос прервал:

— Давай его сюда!

— С удовольствием, — пробормотал Боровик.

Олег по его знаку встал прямо перед зеркалом. Изображениераздваивалось, он видел и темную пещеру, где могучий Беркут раздраженно швырнулв огонь горсть красной пыли, видел и Боровика, тот за его спиной тоже бросил вочаг сухие красные листья. Губы шевелились, но слов Олег не слышал. Поповерхности зеркала пробегали странные мимолетные тени, Олег угадывал себя,иногда с посохом, иногда с длинным мечом, однажды даже узрел себя в богатойкняжеской одежде, но всмотреться не успел, одновременно спереди и сзадипрозвучали голоса:

— Я произношу Слово Перехода...

— Я принимаю Слово Перехода...

Олег чувствовал шум крови в ушах, стало жарко, на мигпочудилось, что голова вот-вот лопнет от притока горячей крови. За спиной Боровикзакричал громко и пронзительно, в ответ что-то рыкнул Беркут. Неведомая силадернула Олега с такой силой, что от рывка едва не оторвались руки и ноги.

Сотни острых ножей пронзили тело. Он стиснул зубы, чтобы незаорать, а когда боль исчезла так же внезапно, как и возникла, в подошвы снизуударило твердым. Он покачнулся, нелепо выставил руки с растопыренными пальцами,удержался. Расширенные глаза в страхе оглядывали темную пещеру.

Воздух был холодный, сырой. Олег стоял внутри горы. Сердцесжалось, он ощутимо чувствовал всю массу камня, что наверху, откуда угрожающесмотрят серые с красным огромные зубы гранита. Из стены напротив, как лезвиявеликанских секир, нацелились каменные ребра. Пещера выглядит нежилой, хотя полсглажен...

За спиной послышался удивленный смешок. Олег резкоповернулся. Массивный колдун, Беркут, смотрел насмешливо. Толстые надбровныедуги выдвигались так круто, что лоб сползал к затылку, нос безобразнорасплющен, словно ударом тарана, серые глаза расставлены широко, но из-зашироко раздвинутых скул казались запавшими и мелкими, как упавшие в пыльгорошины.

В этих глазах таилось и нечто странное, что Олег, боясь себеповерить, расценил почти как некоторое уважение.

— Теперь понимаю, почему он тебя отправил ко мне! Да еще такпоспешно.

— Что, я такой противный?

— Еще какой, — подтвердил чародей. — Противный — от того жеслова, что и противник.

— Я никому не противник, — проговорил Олег с тоской. — Я какраз хочу, чтобы везде был мир, никто ни с кем не воевал...

— Хорошее желание, — одобрил Беркут. — За такие желаниявсегда больше всего крови льется!.. Что ж, садись, располагайся. Рассказывай,кто ты и что.

Олег недоумевающе огляделся, в такой пещере ни удавиться, низарезаться нечем, но сзади под ноги мягко толкнуло. Он осторожно опустился вглубокое кресло, толстая шкура черного медведя была теплой, словно только чтосняли с печи. Под ногами уже был толстый ковер, Олег не мог понять, когда егоуспели подсунуть под его подошвы. Разве что образовался прямо из камня.

Чародей опустился на огромный валун, что возник так жевнезапно, как и кресло с мехами. Олег приподнялся, желая уступить старшемумягкое, но чародей нетерпеливым жестом остановил:

— Сиди. Меня все это делает ленивым. Так кто ты?

— Человек, — ответил Олег с тоской. Он как можно корочерассказал и этому о жизни в лесу, опустив их подвиги по спасению мира, сновапоказалось и неловко о таком рассказывать, и страшновато, что не поверят,закончил совсем просительно: — У меня кое-что получается в волшбе... Но я незнаю, как пользоваться, я боюсь навредить... но я хочу эту силу, да и все силыотдать роду людскому! Нас и так мало, зверья вон сколько, а еще деремся,изничтожаем друг друга, хотя сообща такое бы могли отгрохать!.. Хоть башню донеба...

Он осекся, вспомнив героя, который с братьями строил башнюдо небес и чем это кончилось.

— Из Леса, — повторил Беркут. — Да, в Лесу чего только неводится... Даже невры какие-то. Ладно, парень, убивать тебя не буду...

Олег дернулся:

— А что, меня надо было убивать?

Чародей удивился:

— А зачем еще Боровик тебя послал?.. Он знает, что я крут,зол, дураков не терплю, сразу в пыль, в жаб, за тридевять земель... Там уженемалая община собралась моими усилиями! Из слишком умных.

Олег пробормотал:

— А может, не надо было слишком умных...

Беркут раздраженно отмахнулся:

— Это они считают себя слишком умными! Я-то вижу, что каждыйиз них — пустое место. Это ты вон все твердишь, что дурак да неумеха, но я жвижу, что собираешься перехитрить старика!

Олег вскрикнул:

— Я? Да и в мыслях такого... как вы можете!

— Верю-верю, — сказал чародей загадочно, и снова Олег не могпонять, верит в самом деле или просто успокаивает. — Ты еще прост, как леснойдрозд, а вот когда наволхвишься... Так чем же ты напугал старика? Вот он всамом деле старик, хотя на тридцать лет моложе меня!.. Трухлявый пень, ни кбабам, ни в драку, только свои книги да глиняные таблички, будто мудростьпозади... дурак!.. а не впереди. Но чутье у него есть, есть!.. Хотя это не впохвалу, чутье и у зверья есть, а ум только у человека. Верно?

— Верно, — подтвердил Олег.

Беркут чем-то нравился, хотя грубостью и бесцеремонностьюраздражал, а еще и тем, что вроде бы в любой миг мог стереть его с лица земли,как тлю, размазать по стенам.

— Чем ты его так напугал? — пробормотал Беркут задумчиво. —Ведь у него есть чутье, есть...

— Я напугал?

— А от кого ж он так спешил отделаться? Да и за собой чуялчто-то непотребное, для тебя опасное... Давай говори!

— Что говорить?

— Что ты ему показал, сказал, пригрозил?

Колдун сопел, как лось перед боем, глаза налились кровью,только землю не рыл копытом. Голова сидела на плечах без всякой шеи, а теперьсловно вовсе просела, а плечи угрожающе приподнялись.

Олег сжался в ком, предчувствуя неприятности, заговорилмедленно, выталкивая слова с трудом. Те упирались и не шли, чувствовали егострах, но он говорил и говорил, с усилием одолевая темный ужас при мысли, чтосделает с ним рассвирепевший колдун:

— Я хочу, чтобы колдуны... самые могучие колдуныобъединились!

Тот спросил непонимающе:

— Во-первых, это немыслимо. Да и зачем?