Завирухин сам вытер Катюше лицо, действуя очень бережно.

— Не пойму, откуда течет кровь? — с недоумением произнес он. — На коже у тебя порезов не видно.

Катюша взглянула в зеркальце машины, да Завирухин был прав, лицо у нее чистое.

— Ура! Шрамов не останется.

— Но откуда бежит кровь?

Кровь продолжала сочиться в районе лба. Оказалось, что вредная Янка порезала Катюше голову. Там просматривалась заметная царапина, которая и кровила так обильно.

— Надо зашивать! Немедленно везем тебя в больницу.

Катюша не возражала. На нее вдруг навалилась такая слабость, что она ничего не могла сообразить. То ли кровопотеря сказывалась, то ли перенесенный шок. Но теперь она могла лишь позволять другим распоряжаться собой. Завирухину пришлось чуть ли не на руках нести ее к машине, и вид у него было до того встревоженный, что Катюша почувствовала себя тяжелораненой и даже немножко всплакнула в машине, воображая, что истечет кровью, что у нее начнется сепсис и что она умрет.

Зрелище собственных красивых похорон с массой цветов и скорбящих родственников во главе с рыдающим Завирухиным было до того трогательным, что Катюша совсем расчувствовалась и разрыдалась. Но Завирухин не мешал ей всхлипывать. Он гнал изо всех сил, лишь время от времени отрывая взгляд от дороги, чтобы кинуть его на Катюшу.

— Ты как? В порядке?

Катюша кивала, отчего кровь начинала идти сильнее, и Завирухина ее кивки не очень-то успокаивали. Но в больнице их страхи мигом развеял сухой и хладнокровный врач.

— Ерунда! Царапина! — объявил он. — Заживет, и не заметите.

Кате быстро опшикали место пореза какой-то жидкостью, отчего она совершенно перестала чувствовать свою голову. А потом врач быстренько зашил место пореза, обработал рану и отпустил Катю на все четыре стороны.

— Можете идти!

Но Завирухин возмутился:

— Как это? Посмотрите на нее, она же вся бледная! У нее шок! И кровопотеря!

Врач от такой нахрапистости слегка растерялся.

— Ну… — нерешительно протянул он. — Можете полежать у нас в палате. Одно место есть свободное.

В палате было всего две кровати. И угадайте, кто лежал на второй? Ну да, правильно. Там лежала Вера!

— Верунчик!

— Катюха! И ты тут! — обрадовалась ей Вера.

И когда их уложили рядышком и Катя рассказала о своих приключениях, Вера ей призналась:

— Знаешь, я вот теперь, после твоего рассказа, что-то смутно вспоминаю о том, будто бы меня ночью из кельи вывела Янка. Но я была как под действием наркотиков. Ничего не соображала. Куда иду, зачем иду? Ничего не понимала. Как думаешь, может такое быть или мне все это кажется?

— Не знаю, как насчет тебя, а на меня Янка совершено точно напала. Этому у меня и свидетель имеется.

И Катюша кивнула в сторону Завирухина, который за все это время не отошел от нее ни на шаг. И смотрел он на девушку таким взглядом… таким, словно боялся, как бы Катюша куда-нибудь не делась. И за руку держал, не отпуская, надо полагать, по этой же причине. Чтобы его любимая вдруг куда-нибудь да не улетучилась.

Вера все поняла и выразительно подмигнула Катюше. Мол, классного мужика себе отхватила. За такого и голову потерять не жалко, что уж там говорить про какую-то крошечную полоску скальпа. А сама Катюша лежала на кровати, приходила помаленьку в себя и думала: как же хорошо все то, что хорошо кончается.

Но закончилось все хоть и хорошо, но не так скоро, как представлялось Катюше. Сначала было долгое и нудное разбирательство и следствие, в течение которого несколько раз казалось, что Янке удастся выкрутиться. Не удалось. Потом был суд. И уж на этом суде Янке пришлось ответить за все свои злодеяния, каковых у нее насчитывалось немало. И если даже отбросить попытку взять Катю в заложницы, добрая Катя великодушно отказалась подавать на Янку иск, то все равно получалось прилично и тянуло на большой срок.

Начать объяснения, почему Янка вдруг встала на путь разбоя, надо бы с того, что Янка оказалась никакой не Янкой. Настоящее имя девушки было Наташа. Наташа Пантелеева — единокровная сестрица отца Анатолия и дяди Феодора. Им обоим она приходилось сестрой по отцу. Матери у Янки и братьев были разные. Янкой же она назвалась, чтобы запутать следы. В целях конспирации, чтобы у кого-нибудь из ее братцев не возникло случайной аналогии с именем сестры.

Но как же так получилось, что ни один из братьев не признал в Янке своей дорогой сестрицы? Этот вопрос интересовал всех в первую очередь, поэтому сыщики и задали его самим братьям. На этом разговоре присутствовали и другие участники событий. И в первую очередь Катюша, которую Завирухин теперь далеко от себя вообще старался никуда не отпускать.

— Как же вы не поняли, кого пригрели под своим крылом? — спросил Завирухин у отца Анатолия. — Как не смекнули, что у вас под носом орудует ваша же собственная сестра?

Батюшка был откровенно растерян.

— Все мог подумать на кого угодно, но чтобы моя сестренка… Наташка… Ведь я же ее совсем малышкой помню!

— А взрослой вы ее что, никогда не видели?

— Понимаете, мы с отцом как-то не очень тесно общались. Откровенно говоря, почти совсем не общались. И Наташу я в последний раз видел, когда ей было лет двенадцать-тринадцать. Она тогда была нескладным подростком.

Конечно, с тех пор сестра сильно изменилась, превратившись в молодую женщину, она утратила юношескую угловатость. И признать в красивой женщине свою сестрицу отец Анатолий не сумел. То же касалось и дяди Феодора. Но у того было свое оправдание, что отец Анатолий и доложил следствию.

— А Федор, как мне кажется, вообще Наташку никогда и не видал. Он ушел из семьи еще до ее рождения. И с отцом контактировал еще меньше моего. Такая вот у нас «дружная» семья получилась. — И сокрушенно помолчав, он добавил: — Нет, но как же это все-таки получилось? Что хотите со мной делайте, но я до сих пор не могу опомниться, что против меня вредительствовать начала собственная сестра!

— Не только против вас. Но и против вашего брата. Вы оба стояли между ней и вожделенным наследством отца. Впрочем, и нам надо было быть повнимательней. Когда вы случайно обмолвились в разговоре, что в семье вашего отца имеется еще один ребенок — младшая девочка, сестричка, мы должны были уже тогда насторожиться.

— Но при чем тут Наташа? — продолжал недоумевать о своем отец Анатолий. — При чем она в дележе наследства?

— Скорей уж вопрос стоит так, а при чем тут вы с братом?

— Как это? — неподдельно изумился отец Анатолий. — Я же вам объяснял, отец оставил нам с братом наследство.

— Погодите, давайте разберемся. Вы сами говорите, что с семьей вашего отца толком не общались уже много лет. Так?