— Мы в Залесье двух кабанчиков купили, — продолжил Игнатий. — Одного кабанчика там же забили, чтобы старушек оделить, они тоже, бедные, без свежего мяска истосковались. А второго кабанчика мы живым в монастырь привезли. Чтобы парным можно было его мясо к столу подать.

— Сам-то я мяса не употребляю, но ради пользы дела, чтобы важного гостя хорошо принять, принес кабанчика в жертву. А Игнатия попросил прирезать хрюшку. Только у него к этому делу руки несподручные оказались. И нож он сломал, и кабанчик от него убежал. Так с ножом в боку и носился по дорожке, пока Игнатий его своим телом не придавил. Догнал, с размаху на кабанчика всем весом рухнул, из того и дух вон.

— Прямо на дороге?

— Да.

— У трапезной?

— Именно там.

— Так это на снегу была кровь поросенка? — осенило наконец Катю.

— Да. Его. Тушку потом в трапезную наверх отнес, там холодно, лучше всякого холодильника, вот я и подумал, пусть до утра тут мясо полежит.

— А обломок ножа, который нашла Вера на этом месте в сугробе?

— То ж я об эту свинью сломал, — признался Игнатий. — Случайно вышло.

Завирухин, который внимательно слушал этот рассказ, хмыкнул:

— Сдается мне, что кабанчик этот нелегкую смерть принял.

Игнатий с отцом Анатолием потупились.

— Нехорошо получилось, что и говорить, — признался отец Анатолий. — И главное, кабанчика-то мы завалили, а чиновник так и не приехал! Заболел, говорит. В другой раз приеду. Ну, будем ждать. Только свежей свининки ему уже не будет, хватит. Один раз намучились, и будет.

— А все почему? — неожиданно вмешался в разговор его брат. — Не надо было вам из-за благосклонности важного чиновника устав монастырский нарушать и живую душу губить.

— Чью душу? — не понял отец Анатолий.

— Кабанчика этого. Пусть он и свинья был, а все равно живая тварь. Коли уж зареклись никому зла не делать, так и свинью надо было мне поручить забить. Мне не грех, я такого зарока перед Богом не давал. Что бегает, летает да ползает, все человеку в пищу годится. Лишь бы понапрасну не губить, а так можно.

— Кабанчика пожалел, а Аксинью… — раздался чей-то осуждающий шепоток. — Выходит, девка дешевле свиньи у тебя ценится?

Феодор вспомнил, что и за ним грешок водится, смутился и замолчал. Вообще-то он здорово присмирел в последнее время. Утратив свои владения и былую власть, он на многие вещи теперь смотрел совершенно иначе. Бывший хозяин Залесья снизошел даже до того, чтобы извиниться перед Катюшей. Сделал он это весьма своеобразно, но все-таки сделал.

— Ты, девка… это…того, — сказал он ей, как-то подкараулив Катюшу одну, отчего она чуть не померла, увидев этого страшного человека снова перед собой. — Словом, не держи на меня сердца. Зла я тебе не желал, когда к постели склонял. Пугать пугал, признаю, но это так, для порядку. Я же не убийца какой, мне самому ласки хочется. А то бегут от меня девки, что тут поделаешь? Какую в дом ни возьму, все удрать норовит. А мне тоже любви хочется. Я же не виноват, что урод собой.

Катя и не думала ему сочувствовать. Горб в любви не помеха, считала она. Но если хочешь любви, научись любить сам. А то что это за любовь такая, когда бабы одни розги да колотушки от своего мужика видят? Женщине тоже ласки хочется. А если женщин постоянно бить да пугать, тут любая сбежит даже от самого что ни на есть писаного красавца.

Хотела так сказать Катюша, да не осмелилась. Так и разошлись они с дядей Феодором, не до конца примиренные. Катя в присутствии горбуна по-прежнему цепенела от страха, хотя и знала от своего Завирухина, что обвинение в травле своих многочисленных любовниц с дяди Феодора снято. И большую часть бывших пассий дяди Феодора следственным органам разыскать удалось. Девушки были живы и подтверждали, что от дяди Феодора сбегали по причине его чрезмерных сексуальных запросов.

— Не выдерживали с ним девки, вот и все дела. Говорят, что от шалостей дяди Феодора у них все тело потом болело. Сколько могли терпели, а потом у девок терпелка лопалась, и они сбегали.

Не повезло одной лишь Аксинье, которой в недобрый час встретилась на пути Янка, она же Наташа Пантелеева. Почему так случилось, неизвестно. Но за совершенные ею преступления Наташе предстояло ответить перед судом. И выплатить материальный ущерб пострадавшим сторонам тоже еще только предстояло. Впрочем, братья не собирались отнимать у Наташи последнее. Надеялись больше на страховые выплаты, поскольку следствием теперь было установлено, что личной вины братьев в порче общественного имущества нету.

— А потому положенных выплат страховым компаниям не избежать.

У отца Анатолия и дяди Феодора вообще в последнее время намечалась такая тесная дружба, что они даже насчет наследства договорились мирно. Звучало это следующим образом. Кому бы из братьев ни достался приз, он поделит его поровну со своим братом.

— Потому что не дело это, чтобы зависть и злобу вокруг себя плодить. Что деньги? Что богатство? Сегодня оно есть, завтра уже нет. Правильно я говорю, брат?

— Правильно!

— А ссоры в семье из-за денег — это уж самое последнее дело. Что мое, то и твое. Верно я говорю, брат?

— Верно.

Так и закончилась эта история. Старушек-отшельниц к Пасхе перевезли в их новые кельи. А коллекцию советского фарфора и старинной вышивки от бабушки Матрены и бабушки Меланьи, с которыми старушки не захотели расстаться, по распоряжению отца Анатолия поместили в отдельное помещение с указанием, от кого и при каких обстоятельствах получен монастырем сей дар. Так и было положено в монастыре начало новой традиции.

Со временем монастырская богадельня обзавелась и другими обитательницами, которым тоже не хотелось при переезде расставаться с дорогими их сердцу безделушками. И каждая бабулька тащила с собой какие-нибудь вазочки, салфеточки, ковры, а некоторые так и старинную мебель волокли. И постепенно импровизированный музей обрел известность, а приезжающие паломники завели новую традицию: они стали свозить к отцу Анатолию разные безделушки и памятные сувениры, настаивая, чтобы и их имена были бы увековечены на табличках под витринами.

И как-то очень быстро коллекция разрослась до такой степени, что пришлось отцу Анатолию выстроить для музея отдельное здание и завести в нем смотрителя, верней, смотрительницу и экскурсовода в одном лице, потому что каждый экспонат в новом музее сам по себе был целой жизненной историей, зачастую очень поучительной. Экскурсовода было решено взять молодую и прекрасную, чтобы не на одну коллекцию, а и на нее саму тоже посетителям приятно было взглянуть.

И кто бы вы думали стал смотрителем и экскурсоводом в этом новом музее? Да, точно вы угадали. Там сейчас работает наша с вами милая Катюша. Она все-таки вышла замуж. Сбылась ее давнишняя мечта. И скажу даже больше, Катюша не просто вышла замуж за Завирухина, то есть зарегистрировав свои отношения с ним в ЗАГСе, и на этом все, она еще и обвенчалась со своим любимым мужем в полном согласии с намеченным ею самой когда-то жизненным планом.