* * *

Был уже поздний вечер, когда в дверях появился босс. София возилась с сумкой, а я выключал ноутбук.

– У меня хорошие новости, – объявил босс, глядя на нас с улыбкой.

– Сгораю от любопытства, – сказал я с сарказмом.

Каждому было хорошо известно, что ублюдок Дженкинс и я ненавидели друг друга до смерти. В основном потому, что он занимал мою должность до тех пор, пока я набирался опыта, чтобы позже заменить его на профессиональной стезе. Он, конечно, был в курсе, что должность, которой он так хвастался, временная.

София посмотрела на него блестящими глазами. Она уважала босса и, в отличие от меня, старалась идеально выполнять работу, чтобы подняться по карьерной лестнице и занять более важную должность.

– В деле Роджерса – изменения, и нас попросили прислать кого-нибудь. Если я не ошибся, ты, Николас, хотел изучить дело, но бросил, потому что не пожелал задерживаться в Сан-Франциско. Теперь черная работа уже сделана, тебе просто нужно представлять защиту в суде. Все пройдет очень быстро, уверен, ты сможешь многому научиться.

– Замечательно, сэр, когда мы должны быть в Сан-Франциско? – София выглядела такой взволнованной, что я не удивился, если бы она запрыгала от радости.

– Я купил вам два билета на завтра.

«Дерьмо!»

– Что? Не мог предупредить заранее? У каждого из нас есть личная жизнь, понимаешь?

Дженкинс не обратил внимание на тон моего голоса и продолжал говорить совершенно спокойно:

– Даже если тебе трудно это принять, мир не вращается вокруг твоей персоны, Николас. Слушание завтра днем, поэтому нужно быть там как можно скорее. Если не согласен, я убежден, что отец будет рад услышать все твои жалобы.

Я медленно встал и оперся кулаками о стол.

– Рекомендую тебе не расстраивать моего отца прямо сейчас, Дженкинс. Я не уверен, что ты любишь есть цемент.

Он скорчил недовольную гримасу. Я знал, что злоупотребляю властью, будучи сыном главы компании, но лучше так, чем врезать ублюдку по-настоящему, от этого были бы серьезные проблемы.

– Однажды тебя спустят с небес на землю, Николас. Когда это произойдет, буду рад присутствовать, чтобы созерцать удивительное зрелище. – Не дав мне ответить, босс повернулся к Софии. – В пять часов в аэропорту, и вам лучше не делать глупостей, поскольку тогда кто-то из вас окажется без работы! – добавил Дженкинс и ушел, но мое желание расквасить ему физиономию никуда не делось.

В поле зрения возникла София, и я был вынужден сфокусировать взгляд, чтобы сосредоточиться на том, что она мне говорила.

– …расплачиваться придется мне, слышишь? Держи себя в руках, Ник, я не собираюсь терять работу из-за тебя!

Я проигнорировал Софию и выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

И кто скажет Ноа, что мне нужно улетать в Сан-Франциско с той самой девушкой, к которой она меня ревновала… и с которой меня пытались свести родители и сенатор?

35. Ноа

Тишина, которая царила в доме, похоже, не предвещала ничего хорошего. Затишье перед бурей беспокоило меня. Пока я собиралась, набивая чемодан и картонные коробки одеждой и прочими предметами быта, Дженна занималась перечислением всех плохих вещей, которые могут случиться, если я буду жить с Ником. Именно тогда я поняла, что не стоит обращать внимание на всех, кто хотел бы высказать свое мнение о наших отношениях.

Дженна перевела личную систему антиромантизма в активный режим. После случая с бойфрендом она, конечно, поплакала, а затем стала отъявленной феминисткой, повторяющей, что женщины вполне способны прожить и без мужчин, а мир создан для наслаждений безо всяких ограничений. Кроме того, уже несколько дней ее любимая фраза звучала так: «К черту Лиона».

– Я в восторге от мысли, что теперь, когда мы будем учиться в одном университете, мы сможем гулять по вечерам, вступим в какое-нибудь сообщество и займемся тем, чем обычно занимаются первокурсники, – сказала она, помогая мне складывать одежду.

– Так и есть, Дженна, только вместо того чтобы спать в общежитии, я буду спать со своим парнем.

Она закатила глаза.

– Кстати, а Николас разрешит тебе ходить на вечеринки?

Я уставилась на подругу.

– Ник мне не отец, я смогу идти куда захочу, – решительно возразила я.

– Неужели, Ноа? Я что-то не уверена. Ты привыкнешь его слушаться и превратишься в одну из тех девчонок, которые никогда не тусуются и проводят целые дни и ночи со своими парнями.

Я горько усмехнулась.

– Совсем как ты пару недель назад?

Дженна наблюдала за мной, держа книгу, которую я хотела взять с собой.

– Расставание с Лионом – лучшее, что могло со мной случиться, – заявила она, и я поняла, что Дженна, скорее, убеждает себя. – Теперь я делаю то, что хочу, ни с кем не ссорюсь, кроме глупых младших братьев, и не чувствую себя виноватой в том, кто я есть, а это значит, что я возьму одну из самых классных комнат в кампусе… Между прочим, она стоит кучу денег – и там даже есть кухня… Вот так. Ноа, кстати, зацени, что я купила сегодня, – похвасталась она, приподнимая длинную струящуюся юбку. – Видишь эти сандалии?

Я кивнула, давая ей выпустить пар… по-своему.

– Знаешь, сколько они стоят?

– Нет, и знать не хочу, – ответила я, поднимаясь с пола и складывая одеяло, чтобы упаковать его поаккуратней.

– Почти шестьсот долларов. Да, сэр! Я потратила кучу денег на сандалии, которые, конечно, через несколько недель больше не смогу носить, потому что будет прохладно и мокро.

– В этом есть логика, – согласилась я.

– В точку, Ноа. Кроме того, я знаю, как много вкалывает бывший, стараясь сохранить и работу, и дом. Я прекрасно понимаю, что деньги не падают с неба, а много людей живут плохо, но, несмотря на это, я уверена, что почти все они, оказавшись на моем месте, поступили бы точно так же. Я буду просто идиоткой, если не воспользуюсь тем, что родилась в золотой колыбели.

Я посмотрела на Дженну.

– У меня ведь есть все, что я хочу, Ноа! Могу купить супердорогую тряпку, могу выбрать любой университет. Чуть не забыла!.. Отец решил приобрести частный самолет. Да, именно так. Намекни мне, когда захочешь куда-нибудь слетать. Я доставлю тебя куда угодно, я ведь миллионер, и деньги, похоже, единственное, что меня волнует… – Голос Дженны сорвался в конце фразы, и я сделала шаг к подруге.

Быстро вытерев слезу, которая скользила по ее щеке, Дженна передала мне книгу.

– Я в полном порядке, – решительно объявила она.

В отличие от остальных, у нас с Дженной имелось кое-что общее, а именно – мы не любили открыто демонстрировать собственные переживания. Если мы плакали, это происходило лишь потому, что нам было действительно плохо. А значит, долгое время она лгала себе.