– Понятно. О чем поговорить хотел?

– Сегодняшний указ. Сколько смогут продержаться те, кто попадет под него?

– Недолго. За всех сказать не могу… Понимаешь, если кому-то и повезло, что в более-менее нормальные условия попали, их скорее всего туда и не отдадут. Те, кого отдадут, будут вымучены и ослаблены до предела. Беглецы… Я к побегу год готовился. Ел, все, что удастся, ничем не брезговал, лишь бы сил накопить, под руку старался никому не попадаться. Бежал, когда почувствовал, что смогу уйти достаточно далеко. На третий день поймали. Десять плетей за каждый день. И десять авансом, на будущее. Встать сам не смог. Холстиной обмотали, чтобы кровью ничего не замарал, в телегу кинули и обратно привезли. Красного лекаря привели, чтобы не загнулся до времени…

– Кого?

– Лекаря для животных, Мар. Им разрешено лечить, если хозяин платит.

– Да, его. Он все меня выхолостить предлагал, мол сразу спокойным стану и послушным, щипцы уже приволок, на цене не сошлись. Но спину подлатал. Рекадом залил, он на все селение только у него водился. Встать через пару дней пришлось, а полностью еще долго восстанавливался. Вот и смотри, я не в худшей форме был, и лечение какое-никакое. Сейчас, насколько понимаю, плетьми не обойдутся, помощи любой лишат. И еще, дополнение, что нельзя еду и воду давать, не просто так оно, кормить их не собираются. Так что… многие здесь окажутся.

– Веселые деньки нам светят…

– Куда уж веселее. Мне потом еще русалок отхаживать придется, – не заметила, когда появился Ваади. – Да, Тайриниэль, они тоже переносят это тяжело. А им потом еще и…

– Не будет такого. Тех, кого принесут сюда, мы…

– Что «мы», Маррия? Заберем сюда? Ладно, если нам, вдруг, это разрешат, не сочтут за недозволенное вмешательство, я добавлю еще комнат, займем половину Озера под лечебницу. И что дальше? Это будет не один эльф, и в состоянии похуже Тайриниэля.

– Куда уж хуже…

– Найдут куда. Там, где не надо, люди удивительно изобретательны. Ты хочешь с этим справиться сама? На скольких тебя хватит?

– Не знаю… Но…

– Начнем с того, что вам их просто не отдадут. Я до сих пор не понимаю, как вы меня смогли забрать.

– Сами бросили, – хмыкнул Фаарр. – Тащить устали, наверное.

– С трудом верится. Тут что-то другое. Но мне об этом знать не надо, так? Пусть. Сколько их было?

– Трое.

– Теперь, думаю, будет больше. И они не… устанут. Доведут дело до конца. А этот… председатель… проконтролирует, по нему видно. Кто он, вообще, такой? Откуда взялся? Ему мы чем помешали?

– Фиг его знает. Псих-садист какой-то. Ладно, сейчас головы ломать бессмысленно. Валите есть и спать. Мар, ты особенно. Кстати, Тайрин, как давно ты куришь?

– С утра… и давно. Извини, я нечаянно…

– Опять? Не доставай извинениями. Кури сколько влезет. Тема закрыта. Я к Са-Бире.

   Сон упорно не шел. Какая-то мысль беспомощно барахталась в голове и ухватить ее никак не получалось. Обрывки, намеки, непонятные, но тревожные. Страх за друзей и особенно за Тайриниэля. Неприятный осадок от рассуждений гнома. Несчастные глаза Узиани. Малка, испугано повторяющая: «Опять? Как тогда?». Волнение перед завтрашней поездкой к Пророчеству. Сгорающее в огне лицо мерзавца с газетной страницы. Глупо, но я бы это еще раз повторила. Огонек в пиалке полыхнул, и газета спланировала на пол. Обалдеть!

– Это ты сам? Спасибо!

   От большого ума, не иначе, сунулась его погладить, обожгла палец, но злое удовлетворение от очередного сжигания председателя Теремитца все-таки получила.

– Сколько раз?

   Вздрогнула от неожиданности, оглянулась. Никого.

– Что?

– Сожгла его еще сколько раз?

– Один, а… Фаарр, а ты где?

– Далеко. Дело есть. Но скоро буду.

– А как я тебя слышу?

– Огонь.

– С тобой можно через любой огонь разговаривать?

– Разговаривать только через тот, который я дал. А что-то передать – через любой, но ответ не услышишь.

– Фаарр, он мне газету…

– Знаю. Я ему сказал. Можешь жечь, сколько захочется. Только руки в него совать не стоит.

– А как ты узнал, что я…

– Догадался. Спи, Мар.

– Тебе совсем не нравится Фаарр?

– Как это, не нравится? Очень даже нравится! Но только как друг. Нет, больше. Как брат.

– Какой удар по его репутации. Ему никогда не отказывали.

– Никакого, он серьезно и не предлагал.

– А если бы предложил?

– Тогда был бы удар по репутации. Нет, все равно не был, об этом бы никто не узнал. Разве что, самолюбие пострадало.

– Ты так уверена, что смогла бы устоять?

– Да. А ты знал про Алиани?

– Не сразу. Слишком привык к ней. А она ничем не показывала.

– Дриада не должна быть навязчивой?

– Примерно так.

– А что им бывает плохо без своих любимых, знал?

– Об этом никто не знал.

– И не узнает, да? Они так и будут молчать.

– Это их право, их выбор.

– Можешь себе представить, что будет с Узиани?

– Могу. Она повзрослеет.

   Мой Сон пришел, как всегда, под утро. Добавившееся последним мгновение сохранилось, я опять видела краешек Его щеки. Подольше бы не отпускать эти ощущения, нежиться в них, не открывать глаза, пока будить не придут. И название цветов мне нравилось. Аленки. Им подходит. Аленки. Бли-ин, вот же… Я, кажется, догадалась, чьи они. Теперь бы выяснить точно. Но как? Всем, что меня осенит, можно осчастливить только Младших. А это тайна. И не моя. Что делать? И спросить не у кого. А если… Бред! Полный бред! Но… Попытка – не пытка. Села, уперлась взглядом в потолок… Нет, глаза лучше закрыть, отвлекают всякие… А говорить вслух или про себя? Сначала про себя. Знать бы еще, как обратиться.

– Э… Папа Фаарра и Ваади… и остальных, если Вы меня слышите, отзовитесь, пожалуйста, я не знаю, как поступить.

– Светлых дней, Машенька!

   Ой, мамочки! Получилось?

– Светлых дней! Я спросить хотела… Фаарр сказал, что Вы сказали, что я должна только им сказать, если что-то подумаю, – что я несу? Куда делись нормальные слова? – А то, что я сейчас подумала… я не могу об этом говорить с Фаарром. Это, как бы секрет другого человека, то есть не человека, но все равно секрет. И она, кажется не хочет, чтобы об этом кто-то знал. Этот секрет касается только их, и немножко меня, но это не точно. Он даже не про эльфов, не про то, что сейчас происходит, а про цветы.