Впрочем, они улучали благоприятные моменты и тогда, когда были в доме. Александр приезжал в обеденный перерыв. Детей, как правило, еще не было. Евгения, как всегда, проводила время в своей редакции. Любовникам хватало часа для того, чтобы удовлетворить свою страсть. На работу Александр возвращался голодным. Он похудел в последнее время, а в его глазах появился блеск, который обычно бывает у азартных игроков. Он казался таким счастливым, что даже посторонние люди обращали на это внимание. Что уж говорить о Евгении…

Она рядом с этим оазисом любви и счастья чувствовала себя далеко не лучшим образом. Должно быть, она обо всем догадывалась. Не зря говорят, что женщины ощущают предательство кожей. Но у нее не было повода для того, чтобы устроить скандал. Александр держался с ней вежливо, хотя и отстраненно. Временами, обсуждая с ним какие-нибудь домашние дела, Евгения замечала, что он ее совсем не слушает. Взгляд у него становился таким мягким и отрешенным, что она внезапно замолкала. Больше всего в эти мгновения ей хотелось отхлестать его по щекам, чтобы вернуть ему способность соображать.

– Прости, – говорил он. – Просто у меня сложности на работе…

Сложности на работе?! Как бы не так! Она была уверена, что он думает об этой треклятой Машеньке! В тот момент Евгения почти жалела, что не дала задний ход и не переехала девушку, чтобы уж наверняка!..

Узнав от адвоката, что Мария отказалась от сделки, Евгения удивилась сверх меры. Вот тогда-то она и начала прозревать и поняла – кого приютила в собственном доме. Девчонка бросила ей вызов, и Евгении с трудом удалось взять себя в руки и не устроить дома публичное разбирательство.

– Это ни к чему не приведет, – говорила ей Дубровская.

– По-вашему, я должна сидеть и смотреть, как эта девка уводит у меня из-под носа моего собственного мужа? – возмущалась она.

– Во-первых, когда они находятся у вас под носом, их легче контролировать. Во-вторых, если вы выставите девчонку вон, они начнут встречаться на другой территории. И если пока что увлеченность вашего мужа только платоническая, в подобном случае она может перейти совсем в иное качество. Это вам надо?

Евгения смотрела на адвоката и удивлялась, откуда та в свои годы набралась такой жизненной мудрости.

– Вам изменял муж? – спросила она, не выдержав.

– Да, – просто ответила она.

– И что сейчас?

– Сейчас он считает, что допустил ошибку. Мы теперь снова вместе, и мы любим друг друга.

Евгения не была уверена в том, что у нее хватит терпения дождаться того момента, когда Александр признается в собственной глупости. А если этот момент никогда не настанет? В общем, вняв доводам адвоката, она решила оставить все как есть, тем более что пока она, как девочка, верила в то, что между ее мужем и Машенькой ничего серьезного не было.

Александр был более чем доволен таким положением вещей. Он считал, что сумел внятно объяснить супруге, по какой причине Марию лучше пока что оставить у них дома. Они могли спокойно жить до конца процесса. Что будет потом, он еще не обдумывал, но все-таки понимал, что ему придется что-то решать. Он был влюблен в Марию так, как не любил никого в своей жизни. Он не мог с ней расстаться! Тогда ему следовало проститься с женой, тем более что их брак превратился для него в пустую формальность. Впрочем, у него хватило благоразумия объяснить Марии, что пока они должны соблюдать осторожность, и она согласилась с тем, что это правильно. У них впереди была вся жизнь. Они могли немного подождать.

Александра немного беспокоило, с кем останется Василиса. Он был привязан к ребенку, но суд наверняка решит вопрос в пользу матери. Иван был уже взрослый парень, способный позаботиться о себе, но его отношения с отцом день ото дня становились все хуже. Казалось, что мальчишка догадывается о его романе с Машенькой и делает все возможное, чтобы им насолить. Он все чаще устраивал сцены, причем поводом могло стать что угодно: неприготовленный вовремя обед, пропавшая рубашка или не вытертая на его книжных полках пыль. Он бранил девушку, относясь к ней как к домашней рабыне, а отцу, когда тот пытался призвать его к порядку, отвечал еще неприветливее. Однажды Александр, вздумав проучить сына, выдернул из своих штанов ремень.

– Ну, держись, поганец! – прорычал он.

Но не успел он взмахнуть им, как орудие самым непостижимым образом оказалось вдруг в руках его сына. Тот оглушительно хлопнул им в воздухе так, что из кухни выскочили Евгения и Василиса. Они были перепуганы, а у самого хозяина дома едва не упали на пол брюки, лишенные поддержки. Машенька стояла в стороне с самым невинным видом.

– Глядите! – сказал насмешливо Иван. – Мой отец вздумал поучить меня разуму, а сам уже давно потерял его, впрочем, как и собственные штаны!

– А ну, повтори, что ты сказал! – взвился Александр, устремляясь к сыну.

Если бы не живая стена из женщин, кричавших и умолявших о необходимости успокоиться, сын и отец могли бы схлестнуться в драке. Их едва развели по разным комнатам, и позже, просидев на кухне до полуночи, Евгения с горечью размышляла о том, что сталось с их некогда дружной семьей. Казалось, что добрый домашний дух, отвечающий за взаимные согласие и любовь, покинул их навсегда. Во всем был виноват, конечно, злой демон, явившийся к ним в дом в образе молодой красивой девушки с глазами русалки.

Дубровская обещала порадовать Евгению в ближайшем времени какими-то хорошими известиями, но она уже не верила в чудо. Даже прекращение уголовного дела, с чем некогда она так носилась, не принесло бы ей облегчения. Сейчас, как никогда раньше, она поняла, что для полного счастья ей нужна не карьера, а ее семья. Но теперь они все были врозь, хотя и продолжали существовать под одной крышей…

Дубровская дожидалась Евгению в своем кабинете для серьезного разговора. Увидев клиентку, она едва сумела скрыть свое изумление. Из красивой, уверенной в себе женщины, которая побывала у нее уже не раз, Евгения Швец превратилась в бледную тень. Она заметно похудела, а под ее глазами залегли голубые полукружия. Она казалась усталой и изможденной, словно изнутри ее точила серьезная болезнь. Но Дубровская догадывалась, что все дело, вероятно, вовсе не в состоянии ее здоровья, а в обстановке, которая сложилась в семействе Швец в последнее время.

Указав гостье на кресло, Елизавета предложила ей чай или кофе.

– Кофе с коньяком, – ответила та, чем безмерно удивила адвоката. Прежде клиентка категорически отказывалась от употребления алкоголя, даже в минимальных дозах. – Меня это бодрит, – пояснила она со слабой улыбкой.

Адвокат достала из бара все необходимое, и, прежде чем она успела приготовить клиентке кофе, та сама проявила инициативу, наполнив чашку доброй порцией коньяка.

– Я не за рулем, – нашла себе оправдание Евгения и горько усмехнулась. – Моя машина теперь вещдок, и в лучшем случае я увижу ее после того, как судья вынесет мне приговор. Как вы думаете, много мне дадут за эту маленькую мерзавку?