ходила в ректорат, когда ректору позвонил сам академик Чазов. Совершенно случайно там включилась громкая связь и они услышали, как Евгений Иванович интересовался у ректора, почему какой-то замшелый преподаватель портит жизнь ценному научному кадру. Ну и так далее.

Тут же последовало поручение доставить возмутительницу спокойствия на ковер. Естественно, у Виктории появились еще дела в ректорате — ведь ей надо было обязательно посмотреть, как кого-то будут ругать.

Пришла Пилипчук, ее ради такого дела сдернули с пары на радость студентам. Ректор для начала поинтересовался, всё ли в порядке у нее на работе. Потом спросил, а сколько же публикаций у уважаемой за последний год. Оказалось, что пока ноль, но готовится статья не то в институтском сборнике, не то еще в каком-то значимом издании, пользующемся заслуженным уважением во всем мире. И тут Виктория получила совершенно бесплатный мастер-класс постановки подчиненных в коленно-локтевую позицию, в просторечии именующуюся “пьющий олень”.

Ей сообщили, что от ухода на пенсию ее отделяет всего один кривой взгляд в сторону надежды советской науки, который, будучи студентом, умудрился опубликовать за пол года две статьи в рецензируемых отечественных журналах, и еще две готовятся в заграничных. Чего у Пилипчук не было ни разу в жизни.

Умудренная опытом, старая кляузница тут же поняла, что слегка переусердствовала. Каялась с земными поклонами.

* * *

Вопрос с Шишкиной надо было прояснить до конца. Вот не нравился мне этот демонстративный игнор.

-…Лиза, еще вчера мы были вдвоем, — пропел я из Губина, поймав девушку после одной из пар. Подружки Шишкиной тормознули, навострили уши. Я не стал их разочаровывать, продолжил обольщать:

— Еще вчера не знали о том,

Как трудно будет нам с тобой расстаться, Лиза,

И новой встречи ждать день за днем...

Лиза, когда теперь увидимся вновь?

Кто знает,— может, это любовь?

Шишкина мило так покраснела, обернулась на однокурсниц. Бровями им просигнализировала, чтобы отвалили прочь. Не тут то было. Раздались возгласы:

— Это новая песня?

— Что там дальше?

— А слова запишешь?

Я честно сказать, не помнил, что там было дальше, только еще пару строк:

Лиза, не исчезай, Лиза, не улетай...

Лиза, где же ответ? Счастье — было и вот его нет…

Я раскланялся на публику, но аплодисментов дождаться не успел — Шишкина подхватила меня под руку, затащила в пустую аудиторию. Демонстративно хлопнула дверью.

— Если ты думаешь, что глупыми песнями можешь загладить свою вину…

Так, жениться я не готов, пускать жить в квартиру тоже. Что же остается? Подарок или дорогой подарок. На шубу у меня денег нет, да и зима кончилась. Зато впереди что? Правильно, майские праздники. Если зачетную сессию сдать досрочно, можно махнуть… ну например, в Сочи. Там уже тепло. Купаться еще нельзя, а вот загорать — самое то.

— Как смотришь на то, чтобы махнуть на машине в мае на юга?

— Дикарями? — Лиза задумалась, закусила губку.

— Зачем дикарями. Можно и цивилизованными людьми. Приезжай завтра вечерком — обсудим варианты.

Я был на 100% уверен, что у ЦКБ наверняка где-то на побережье есть своя база отдыха. Неужели Чазов откажет мне в такой малости, как недельная путевка?

— Ладно, приеду, — Шишкина вздохнула, погладила меня по щеке. — Сволочь ты Панов, еще та, конечно. Ты знаешь сколько раз мне делали предложение? И скольким парням я отказала?

— Уверен, у тебя и списочек сохранился, — улыбнулся я. — Первая красавица курса, давай продолжим мысль… хм… что же ты во мне нашла?

— Ну уж явно не обручальное кольцо на пальце! — Лиза показала мне свою руку, помахала ладонью перед лицом.

— Ты же не только красивая, но и умная, — продолжал льстить я. — Ну вот представь. Поженимся мы. Меня распределят уже в следующем году к чертям на кулички. Например, в ЦРБ в глубинах Черноземья. И ты как верная супруга поедешь со мной поднимать медицину в каком-нибудь райцентре. Встаешь с утречка, отманекюренными ручками начинаешь убирать навоз за буренкой, что нам выделит председатель. Беременная. Ибо я у срочного больного.

— За дуру меня не держи! Чазов передал отцу ваш разговор. Я сначала не поняла, а потом как поняла! Ты очень правильно не сбежал по первому свистку Солка. Папа сказал, что ты поднял себе цену. Они примчатся сами сюда и будут проситься в исследования. Пойдет валюта, новые загранки. Ты, считай, уже в ЦКБ работаешь, тебя после института — с двумя руками оторвут!

— Ты папе рассказала про Солка?!

— Ну не все. Что ты так побледнел? Не бойся, папа — могила!

Вот же болтушка! Находка для шпиона… Я скрипнул зубами, но промолчал.

— Ладно, я заглажу вину, — Шишкина поцеловала меня в ухо, прошлась языком по мочке. — Завтра у нас суббота? Утром приеду и заглажу. Два раза.

— Три!

— Окей, три.

* * *

Как говорится, ничего не предвещало. Хорошее утро: солнце светит, весна близится. Проклятый котейка среди ночи устроил тыгыдыки, но был изловлен и вскоре отпущен на свободу — вылизывать мокрый хвост. Такие ответственные мероприятия у котов занимают не один час. Так что я вполне себе выспался. Вон, на часах уже половина одиннадцатого.

Я свершил необходимые после пробуждения ритуалы, поставил греться чайник. И вышел на балкон, сам не помню зачем. Наверное, бесцельно, просто вдохнуть свежего воздуха. Посмотрел на окрестности. Ночью весна сдала свои позиции, слегка подморозило. Улицы покрылись коркой льда. По крайней мере в нашем дворе. Визг тормозов, удар. Громкое карканье ворон. Ага, день жестянщика продолжается. Большой зимний праздник. Кому это так повезло? Я глянул вниз. Прямо под моим подъездом “поцеловались” два белых ВАЗа. Третьей и шестой модели. Блин, холодно, но надо посмотреть хотя бы начало гладиаторского поединка. Вон, оба водителя уже покинули колесницы и готовы приступить к своим разборкам. Водительницы. Я присмотрелся и ахнул. Лена влетела в машину Шишкиной!

Девушки эмоционально размахивали руками, Лиза тыкала… черт, да она тычет рукой в мое окно! Я резко убрал голову, вытер вспотевшее лицо. Допрыгался. Доказановствовал. Сейчас они обе поднимутся на этаж, позвонят в одну квартиру. Тут-то все и раскроется! Обида, ревность, испорченные отношения на работе. И в институте тоже — поди, Шишкина молчать не станет. Черт, а ведь случись чего, ее папаша вполне может стать вторым Лебензоном — попьет мне