Перед Зигвальдом распахивают дверцу экипажа, и он роняет трость. Пока он ее поднимает, я успеваю проскользнуть внутрь и, только оказавшись на сиденье, перевожу дыхание. Следом садится Зигвальд, дверца захлопывается. Трость стучит по полу, экипаж трогается.

Я смотрю на проплывающий мимо меня особняк и кусаю губы.

Хорошо, что Зигвальд не может меня видеть в этот момент, и хорошо, что я сама не могу видеть себя. Не хочу думать о том, как мы с Райнхартом бродили по улочкам Барельвицы, а после возвращались сюда, чуть продрогшие, но такие счастливые. Точнее, это я была счастлива, а как чувствовал себя он? Неужели все это было только для того, чтобы произошло то, что произошло? И даже тот всплеск магии — мог ли он притворяться, чтобы я как дурочка бросилась ему помогать? Ведь Райнхарт отлично справлялся со своей силой, вряд ли моя больше, чем у него.

Мне не нравятся эти мысли, поэтому я запрещаю себе думать об этом. По крайней мере пока не доберусь до Гриза, где можно будет закрыться в своей комнате и рыдать до тех пор, пока остатки наивности не уйдут вместе с разбитыми мечтами.

Да и были ли они, эти мечты?

Я с самого начала знала, что мы с Райнхартом не пара. И никогда ею не станем.

Поэтому сейчас отворачиваюсь, упустив последний краешек особняка, мелькнувший за занавесками перед поворотом. Копыта лошадей звонко цокают по камням, перед нами со скрежетом открываются ворота. Зигвальд меня не может видеть, но смотрит прямо на меня, поэтому я просто говорю:

— Спасибо.

Обхватываю себя руками и закрываю глаза. По всем правилам написания пьес, эта сцена моей жизни тоже закрылась. Раз и навсегда.

Райнхарт

Дорогу от дома до здания Тайной канцелярии я почти не заметил: гнал мобильез так, будто собирался сжечь схему, которая запускала машину, и думал о случившемся. Не о покушении на королеву, не о том, что моя мать возможно замешана в заговоре против короны, и даже не о том, что, кажется, не могу контролировать магию, которая мне досталась. Мне стоило об этом думать. Стоило! Но я думал об Алисии и о том, что произошло между нами.

Точнее, о том, чего я не запомнил.

Я сгорал в пламени магии, пытался снова обрести контроль над ней… А когда обрел его, оказалось, что я попросту все пропустил!

В моей жизни случались проходные романы и даже связи на одну ночь, особенно во времена учебы в военной академии, когда на гулянках было слишком много вина и женщин. Я не мог сказать с уверенностью, что помню в лицо всех своих любовниц, но чтобы отключиться в самом процессе — такое со мной случилось впервые. И не когда-либо, а в ночь покушения на королеву. Не с кем-то, а с Алисией.

С женщиной, которая не выходила у меня из головы и которую я беспрестанно желал.

Почему из всех ночей она выбрала именно эту, чтобы согласиться быть моей? Или она не соглашалась?

От последней мысли стало тошно, и я едва не развернул мобильез в сторону дома. Вовремя остановил себя и продолжил путь.

Я был не в себе. Я действительно ничего не помнил. Но оправдываться не стану. Я дам Алисии время подумать и согласиться на мои условия. С каждой минутой предложение сделать ее графиней и своей арэнэ казалось мне все более разумным. Она должна понять, что я никуда ее не отпущу. Не из-за магии, из-за нее самой.

Она умная женщина, в этом я не раз убеждался. Пусть даже сейчас она думает иначе, в моих же силах все исправить. Я заглажу свой поступок. Вниманием, подарками, приятными женщинам мелочами. И в следующий раз не стану торопиться, сделаю все, как она того захочет.

— Райнхарт, ты не спешил, — вытряхивает меня из мыслей Себ. Герцог Марирский встречает меня в коридоре по пути к допросным.

— Возникли неотложные дела. Всех привезли?

— Да, но прежде, чем начнем допрос, нам нужно поговорить.

— После.

— Нет, сейчас. Это касается личности эри Армсвилл.

Это меня останавливает, заставляет забыть о допросных и заговорщиках.

— Ты узнал, кто ее родители?

— Да. Эри Армсвилл, хотя правильнее будет отныне называть ее леви, сама дала нам подсказку на балу. Оставалось только все проверить.

Я подаюсь вперед:

— Я тебя внимательно слушаю.

— Не здесь. Пойдем в мой кабинет.

Короткие минуты ожидания заставляют меня злиться и сгорать от нетерпения. В том, что родители Алисии, скорее всего, были аристократами, я почти не сомневался. Слишком сильная и могущественная магия теперь принадлежала мне.

— Кто она? — спрашиваю, когда за нами закрывается дверь. — И что за подсказка?

Себ прищуривается:

— Прежде, чем скажу, хочу откровенность взамен откровенности.

— Что именно?

— Никаких секретов между нами, Райнхарт. Я должен знать, что происходит с тобой и твоей магией. И как получилось, что ты случайно столкнулся с Армсвилл, а затем объявил ее своей невестой. Как давно вы знакомы и что о ней известно тебе?

Справедливо, что Себ требует объяснений, и по его взгляду я понимаю, что действительно пришло время для честности.

— Ничего, — отвечаю. — Именно поэтому я попросил тебя найти о ней хоть что-либо. Я впервые столкнулся с Алисией во время покушения, которое мы посчитали неудавшимся. На самом деле оно удалось. Правда, это не то, на что рассчитывали заговорщики. В результате действия схемы мы с Алисией обменялись магией, и я представил ее своей невестой. Это была вынужденная мера, чтобы постоянно находиться рядом с ней. Сначала ее магия не проявлялась, но теперь я могу ее контролировать, и она не слабее моей.

Себ смотрит мне в глаза:

— Почему ты не сказал мне?

— А ты бы сказал?

— Возможно, да, возможно, нет, — соглашается он. — Но в свете открывшихся мне фактов это вполне могла быть не случайность, и вас свели нарочно. Либо тебе, Райн, невероятно везет.

Я приподнимаю бровь.

— Она королевский бастард.

— Бастард?!

— Незаконнорожденная дочь его величества Гориана.

Дочь Гориана?!

— Но король бесплоден.

— Мы все так считали, но выходит, что потомство он все же оставил. И это наша рыжеволосая принцесса.

Себ принимается расхаживать по кабинету и продолжает:

— На эту мысль меня навела золотая схема. В древности ее могли создавать только члены королевской семьи, они соединяли магию и чертили схемы, которым просто невозможно было противостоять. Поэтому армия Леграссии, а в те времена царство Леграс, считалась непобедимой. Принцы объединялись и выступали против врага. Так же королевские пары владели подобной удивительной магией.