Сильный это город или нет, он всего в четырехстах ли от нас! Как можно проглотить свою гордость и дальше позволять ему находиться под властью Великой Юань? Тот, кто овладеет Цзянканом, бросит настоящий вызов империи Юань. Он богатый, он расположен в стратегически выгодном месте, и в нем находится трон древних царей У. Я бы был счастлив его взять.

– Вы были бы счастливы его взять, – повторил Первый министр. Чжу услышала его кислый, ехидный тон и слегка вздрогнула, несмотря на жаркий день.

Правый министр Го осторожно заговорил:

– Ваше превосходительство, Цзянькан был бы ценным приобретением.

– Царство У – это древняя история, – нетерпеливо возразил Первый министр. – Если мы возьмем Бяньлян, то сможем посадить Сияющего Принца на трон императоров, которые владели Мандатом Небес династии Сун. Северный трон наших последних отечественных императоров до прихода монголов. Вот это будет настоящим вызовом для империи Юань. – Он горящим взглядом обвел присутствующих.

«Старый северный трон династии Сун – это все еще древние сказки», – подумала Чжу с таким же нетерпением. Бяньлян, столица императоров Сун, столица на Желтой реке за двойными стенами, когда-то самый великолепный город мира, пал двести лет назад, во время вторжения чжурчжэней – варваров, которых самих потом завоевали монголы. Теперь за его внутренней стеной гнездился скромный поселок, а остальной Бяньлян превратился в пустошь, усеянную развалинами. Старики вроде Первого министра все еще хранили в своих сердцах образ этого древнего города, словно наследственная память об этом унижении вплетена в самую их суть как наньжэней. Они были одержимы мыслью возродить то, что когда-то потеряли. Но Чжу, которая много раз теряла свое прошлое, не страдала от этой ностальгии. Ей было очевидно, что лучше всего посадить Сияющего Принца на трон – на любой трон – в по-настоящему полезном городе. Зачем упорно гнаться за тенью утраченного, когда можно совершить нечто новое и даже более значительное?

Словно повторяя ее мысли, Малыш Го сказал с неприкрытым отчаянием:

– Какую пользу принесет символическая победа? Если мы бросим вызов, Юань ответит. Нам следует сделать это по веской причине.

Морщинистое лицо Первого министра напряглось.

– Ваше превосходительство, – тихо произнес Чэнь. В такой душной жаре его массивная неподвижная фигура подавляла. – Если этому недостойному чиновнику позволят высказать свое мнение, то план генерала Го взять Цзянькан имеет свои преимущества. Цзянькан, возможно, силен и обеспечен ресурсами, но у него нет стены: его можно взять быстро, если хорошо организовать атаку. Тогда у генерала Го еще останется время также взять Бяньлян до начала осенней мобилизации войск Великого князя Хэнани. – Чэнь бросил на Малыша Го спокойный задумчивый взгляд. – Как вы считаете, это в ваших силах, генерал Го?

Малыш Го вздернул подбородок:

– Конечно.

Правый министр Го недовольно смотрел на Чэня. Даже испытывая облегчение, так как ситуация решилась в пользу Малыша Го, он явно считал, что Чэнь превысил свои полномочия.

Кислое выражение лица Первого министра тоже не изменилось. Он брюзгливо произнес:

– Тогда действуйте быстро, генерал Го. Завоюйте мне и Цзянькан, и Бяньлян до того, как ху снова придут на юг. – Все услышали недосказанное «не то пожалеете».

Чжу вышла вместе со всеми, обеспокоенная. Ее войско все еще было слишком немногочисленным, и число жертв, которое не заставило бы командира Суня и глазом моргнуть, могло полностью уничтожить его. И кроме этого, было очевидно, что Чэнь планирует что-то предпринять против группировки Го. Но что?

Впереди в коридоре она слышала голос Малыша Го, который говорил командиру Сунь:

– Наконец-то! Старая черепаха способна внять доводам рассудка, хотя приходится выбивать из него нужное решение. Ах, князь У – как это приятно звучит…

– Еще лучше было бы «Император У», – рассмеялся командир Сунь. – Тебе подойдет, твой лоб уже и так широкий, как у императора.

Монументальная черная фигура Чэня шагала позади этих двух молодых командиров, и что-то в его осанке подсказало Чжу, что он смеется.

Вечерние свечи почти догорели. Ма была у себя в комнате и читала один из дневников, которые недавно нашла под досками пола в кабинете особняка Го. Она гадала, не думал ли прежний владелец дома, что Красные повязки в конце концов покинут город и он сможет вернуться, или ему просто была невыносима мысль об уничтожении дневников.

– Ма Сюин! – Это Малыш Го по-хозяйски вошел в ее комнату.

Переворачивая страницу, Ма чувствовала, что написанные слова отпечатались на кончиках ее пальцев. Последние физические следы давно умершего человека. Ма тихо шепнула:

– Надеюсь, у него есть потомки, которые его помнят.

– Что? Никогда не могу понять, о чем ты говоришь. – Малыш Го рухнул на кровать. Он даже не снял туфли. – Разве ты не можешь поприветствовать меня как подобает?

Ма вздохнула:

– Да, Го Тяньсюй?

– Принеси воды. Я хочу помыться.

Когда она вернулась с тазом, он сел и без стеснения снял верхнее платье и нижнюю рубаху. «Будто я всего лишь служанка, а он император». Ей почти удалось выбросить из головы последний странный разговор с монахом Чжу, но он вдруг снова возник в ее памяти, в самый неподходящий момент. Она вспомнила, как монах Чжу смотрел на нее своими проницательными черными глазами и разговаривал с ней не только так, как будто она способна иметь собственные желания, но как с человеком, который должен их иметь. За всю свою жизнь она не слышала ничего более бессмысленного. «Это моя жизнь, – напомнила она себе. – Так она выглядит».

Но вместо обычного чувства смирения ее охватила печаль. Это была жалость к самой себе, но почему-то она была похожа на горе. Ей хотелось заплакать. «И так будет всегда, в этой жизни и во всех следующих».

Малыш Го ничего не заметил. Он обтирался и оживленно говорил:

– Мы дальше двинемся на Цзянькан! Время пришло. Самое лучшее место для нашей столицы. Меня уже тошнит от этого замшелого старого города; он слишком беден для наших амбиций. – Глаза его сверкнули из-под нетерпеливо нахмуренных бровей. – Но название Цзянькан нам не годится. Нужно нечто достойное новой династии императоров. Небеса-чего-нибудь. Столица-чего-нибудь.

– Цзянькан? – Ма вдруг вернулась к действительности. – Я думала, Первый министр хочет сделать нашей новой столицей Бяньлян. – У нее упало сердце, когда она поняла, что сделала ошибку, пропустив дневное совещание. «Хотя мои предыдущие усилия спасти Малыша Го от самого себя все равно ничего не меняли».

– Я возьму его после, – категорично заявил Малыш Го. – Даже Чэнь Юлян согласился…

– Почему вдруг он тебя поддержал? – Все тело Ма охватила тревога. Чэнь не отличался альтруизмом, даже при наличии общих целей он всегда двигался в том направлении, которое служило