Не потому, что новые книги недостаточно хороши. Какие-то были хороши, какие-то нет. Для меня это не так уж важно. Просто те книги, которые стояли на полке до этой точки, принадлежали моему миру – я ощущал себя его частью. Мир, в котором все, как и я, были привязаны к своему телу и испытывали на себе его влияние. Там, снаружи, люди убегали от самих себя в чужие тела, пытаясь найти то, которое станет подходящей оболочкой, но у меня в доме действовали другие правила. Тут я был собой.

Каждую секунду браслет у меня на запястье мог запищать и я мог снова оказаться в своем изначальном теле, это так. Но с течением времени я верил в этот вариант развития событий все меньше и меньше.

Как я уже говорил, я много читал. Смотрел много фильмов. Почти каждую минуту, когда я был дома, а не на прогулке в лесу, у меня играла музыка.

Я выяснил, что предпочитаю в основном детективы, научную фантастику и биографии исторических персонажей. Художественная литература в то время интересовала меня меньше, как и рассказы о путешествиях, любовные романы, сатиры, которые я не особо понимал, и всякие философские и прочие отвлеченные сочинения. Среди фильмов меня тоже привлекали в основном те, которые вышли до изобретения браслетов. Казалось, что потом снимали только дебильные комедии, в которых герои путали, кто есть кто, или фильмы, где сюжет был построен на заранее понятной тайне: кто-то с кем-то обменялся. Честно говоря, мне трудно поверить, что можно написать действительно хорошую книгу или снять действительно хороший фильм, у которых во главе угла стоит обмен.

Возьмите, например, «Чужого-2». «Чужой» – это прекрасный фильм, но его сиквел вышел после изобретения браслетов, и Джеймс Кэмерон[53] не смог удержаться. В результате – провал с треском. Обмен не может быть достаточно зрелищным, чтобы служить основой сюжета. Поэтому они просто перемещают Рипли из тела в тело – и уничтожают эти тела одно за другим. Публика хочет сочувствовать герою, который остается собой, но не может испытать симпатию ни к кому, не может даже следить за происходящим. Поэтому и инопланетянин – убийца, и мы сами вынуждены весь фильм гоняться за Рипли. Это она? Это он? Кого это волнует, вообще-то? Это касается не только Рипли. Все обмениваются со всеми, хотя мы не успели даже понять, кто нам нравится и кому мы доверяем, а все диалоги нужны только для того, чтобы объяснить нам, кто есть кто в каждый момент времени. Разве что инопланетянин остается инопланетянином.

Единственное, что в этом фильме было хорошего, – мое воспоминание, которое ему сопутствовало.

Это была моя последняя встреча с моей первой любовью. С Тамар, худенькой веснушчатой девочкой, которая появилась в моей жизни за несколько месяцев до того, как нам с папой пришлось уехать. Независимая, самоуверенная и милая, она смеялась над моими шутками, над тем, как я пародировал других, и тогда мне этого было достаточно. У нас был трогательный нежный детский роман, который каждую секунду выглядел так, будто вот-вот прервется и станет лишь воспоминанием. Отношения, которым, видимо, с самого начала суждено было стать воспоминанием. Она была полна энергии и жажды деятельности, и я не знал, как долго смогу ей соответствовать. Что-то в ней всегда казалось мне преходящим.

Но во время нашей последней встречи мне наконец-то показалось, что мы оба достаточно расслабились, чтобы подходить друг другу. В ней появилось какое-то незнакомое мне спокойствие, и разговор из сумбурного и порывистого стал приятным, мы дышали в унисон. Я подумал, что мы больше похожи, чем отличаемся друг от друга.

Весь этот чудовищный фильм мы просидели рядом, слегка касаясь друг друга руками.

По пути домой мы оба молчали, а из наших шагов складывался наш собственный мягкий музыкальный ритм. Когда мы были уже недалеко от ее дома, я протянул руку – мне надо было решиться на это, еще когда мы вышли из кино, – и на то расстояние, которое нам еще оставалось, попытался взять ее за руку. Но она как раз повернулась ко мне, чтобы попрощаться, и ее рука вырвалась из моей. Эта хореография, по сути, передавала историю наших отношений: я протягиваю руку, она пытается повернуться ко мне, и именно эти два движения приводят к тому, что мы упускаем друг друга.

И все-таки это сладостное воспоминание.

– Какой ужасный был фильм, – сказал я.

Она кивнула, сглотнула слюну, помолчала. Я наклонился к ней и поцеловал ее, не зная почему.

Нежные-нежные губы, микроскопическое движение, выражавшее испуг, – и потом согласие, тонкий запах ее шампуня, наши открытые глаза – мы видели друг друга так близко, застыв в поцелуе и затаив дыхание.

Когда я выпрямился, она смотрела на меня своими огромными глазами не моргая. Я стал отходить назад, шаг за шагом, и ждал, что она скажет. На пятом моем шаге она сжала губы, развернулась и убежала, и я тоже бросился бежать, в противоположном направлении, счастливый.

Но если смотреть «Чужой-2» я не стал из-за воспоминаний, то всеми остальными современными фильмами я пренебрег просто потому, что мне казалось идиотизмом то, как в их сюжет была «вставлена» тема обменов. Все пользовались обменами как эффектным сюжетным ходом, как будто единственный способ привлечь зрителей – ближе к концу первого действия переместить героя / героиню в невероятно, немотивированно прекрасное тело.

Когда эти повторяющиеся ходы, эти прозрачные манипуляции стали меня раздражать, я понял, что взрослею и узнаю новое о мире только из этих фильмов. Я вернулся к чтению, начал рыться на других полках в поисках книг, из которых смогу многое получить, почерпнуть более оригинальные мысли, более интересные идеи, более сложные точки зрения, которые помогут мне, когда я наконец покину эту базу и вернусь домой. Тот факт, что мои невинные поиски случайно привели меня к подшивке «Плейбоя» и максимально далеким от невинного чтения книгам, – ну ладно, это была просто приятная неожиданность.

Но что тут поделаешь?

Я был молод, голоден, был совершенно один и не так уж наивен. Пока мои ровесники гуляли, знакомились и переживали первую любовь, я довольствовался только своим воображением. И этим находкам я был очень рад. Возможно, на некоторое время у меня даже сбился распорядок дня. Кажется, я читал чуть больше, а прогулку в лесу иногда отменял.

Тот момент, когда я понял, что и в фильмотеке наверняка скрываются произведения, которые смогут «обогатить мой внутренний мир» в этой области, был одним из наиболее романтических моментов, пережитых мной в доме, – ну, по крайней мере, так я думал тогда. Я достал бутылку вина, приглушил в подвале свет, хорошенько покопался в фильмотеке и нашел фильмы для взрослых, которые прятались там все это время.

Разумеется, эти фильмы можно было посмотреть только в обмен на баллы. За них нужно было отдать огромное количество кредитных баллов, но всякий, кто оказывался на моем месте, знает, что есть моменты, когда цена куда менее важна, чем голод, который охватывает тебя.