– Братва уже в курсе?

– Связи нет, помеха сплошняком на КВ стоит, мы никого не слышим.

А вот это очень хреново…

И практически тут же слышатся какие-то неясные звуки вдалеке, а затем раздается нарастающий свист. «Вот и гости с угощением…» – успеваю подумать я, как в самом низу впереди у подошвы холма поднимаются фонтаны земли, поднятые разрывами мин.

Так вот вы какие, наши гости дорогие… Эх, и чего я не пристрелялся заранее! (Вообще-то, нам поставили задачу как можно тише здесь сидеть, вот и не дергался, хотя с глушителем можно было и попробовать.) Проверяю еще раз, выдвинута ли бленда на объективе прицела… Так, сейчас утро, воздух плотный, ветра нет, дальность четыреста… Выстрел! Пуля ударяет в землю в нескольких метрах перед кустом (эх, поторопился, бл. ь!), быстро корректирую точку прицеливания, еще выстрел! Ага, одним меньше, сразу же стреляю по второму, но тот успевает занырнуть в ямку. «Он выстрелил раз, и выстрелил два, и свистнула пуля в кусты…»[17], как написал Киплинг.

Врешь, вражина, не получится у тебя в ямке отсидеться…

– Труба, на связь!

– Жду данные.

– Азимут сто семьдесят, ориентир два, дальность четыреста, корректировщик, уничтожить.

Со стороны позиции минометчиков раздается несколько глухих ударов – они кувалдой «усаживают» опорную плиту после доворота миномета в другую сторону.

– Даю пристрелку.

Пара разрывов вздымается позади кустов.

– Перелет, меньше на пару тысячных.

Следующие разрывы долбят по сторонам в нескольких метрах от куста.

– Попадание, добавь туда же еще пару-тройку.

Все, куст разнесло по веточкам и листикам, что-то там еще полетело в разные стороны, но подробностей я не разглядел. Как говорят специалисты: «Мужик сказал – мужика «сделали!»

– Гнездо, что в эфире?

– Джихад-2 своего зовет все время, тот не отвечает.

Тут же вклинивается капитан:

– Помеха пропала, вызвали базу, теперь ждем Коготь!

Значит, это был не просто корректировщик? Ясно, наш минометный обстрел сработал еще и как средство радиоэлектронной борьбы с постановщиком помех, такое «силовое подавление» тоже вариант, все получше будет, чем обычная кувалда. Как говорят рэбовцы: второй выход вражеской радиостанции в эфир должен стать для нее последним!

Я не успеваю ответить, как несколько разрывов подряд от мин, прилетевших со стороны противника, встают почти на гребне холма. Следующие удары приходятся по нашей стоянке, хорошо, что разброс у них очень большой, успеваю заметить, что прямых попаданий по палаткам не было. В первый же день, сразу при обустройстве, рядом со штабной палаткой вырыли так называемую щель, и с началом обстрела все из этой палатки быстро переместились туда, прихватив телефон.

– Труба, ты цел? Азимут сто девяносто, дальность два километра, давай пристрелку!

Фонтанчики дыма подымаются впереди, не долетев до овражка. Почему навожу именно туда? Просто там отчего-то пыль поднялась, а ветра сейчас практически нет. Может, они оттуда по нам и садят из минометов?

Позади на площадке разрывается еще пара мин, что-то зазвенело, похоже, машинам досталось.

– Давай двадцать дальше.

Опять недолет… Над оврагом подымаются прозрачные облачка, «духи» снова дали залп. Кто кого первым накроет, они или мы? У них ближний к нам корректировщик теперь в «минусе», если это он под кустом сидел. Кстати, ко мне в окоп должен был прибежать разведчик, умеющий корректировать огонь, но почему-то его до сих пор нет.

– Еще десятку дальше.

В овражках впереди началось какое-то шевеление, периодически то в одной, то в другой стороне замелькали темные точки – шапки, или что они там на голову надевают.

– Бегун, наблюдаю перемещение противника прямо по курсу, удаление примерно полтора.

– Принял.

– У нас антенну-«логопед» уронили, штырь цел, – сообщает «Гнездо».

– Продолжайте наблюдение, потом чинить будем.

Снова что-то свистит наверху, и затем примерно в метре прямо передо мной, разбросав землю и камни, в бруствер втыкается мина. Оцепенев, жду взрыва, но его почему-то нет. Спустя целую вечность начинаю потихоньку вылезать из окопа в сторону «тыла» – ну его на фиг, такое соседство! Где-то на краю сознания мелькнула мысль: «А почему наша «Труба» молчит?..»

У наших минометчиков что-то случилось: рядом с минометом никого нет, один из них быстро тащит к позиции какую-то длинную палку. Вызывать по радио не буду, раз такое дело – им отвлекаться нельзя. Скорее всего, мина в стволе застряла. Процедура ее извлечения – дело хлопотное и опасное, поэтому я особо не засматриваюсь в ту сторону и как можно быстрее перемещаюсь в сторону запасного окопчика с другой стороны нашего пункта наблюдения. По дороге бегло осматриваю позицию – воронок рядом с моими наблюдателями нет, но возле куста валяются ветки, сбитые осколками. Над окопом торчит только штырь, другую антенну спрятали, молодцы! Над головой снова раздается свист, но мины разрываются позади «маленького» холма на въезде – видимо, без корректировщика, который сидел сбоку, корректировать перелеты у «басмачей» получается не очень хорошо.

Сваливаюсь в окоп и чуть не давлю Наталью, сжавшуюся в углу в обнимку с моим автоматом. Ну да, я ведь тут с одной винтовкой бегаю, автомат в нашей палатке оставался, здесь не кино, чтобы подобно какому-нибудь Шварценеггеру обвешавшись стволами носиться. (Почему я сразу решил, что автомат мой? Потому что шейку приклада заранее пометил – намотал кольцом цветную изоленту, вот почему.) У меня перед глазами все еще маячит хвост неразорвавшейся мины, поэтому я спрашиваю, абсолютно не выбирая слов:

– А ты какого х… тут делаешь?

– Здесь безопаснее, чем в палатке внизу…

Вообще-то да… Если только башку из окопа не высовывать. О чем я тут же ей и сообщаю:

– Тогда сиди здесь и без команды не высовывайся, все равно там пока из автомата стрелять не в кого. Магазины захватила?

– Да, вот, – она показывает подсумки с торчащими магазинами.

– Стрелять-то вообще как умеешь, боевая подруга?

– На расстоянии в двести метров в ростовую мишень всегда попадаю, даже хвалят. У вас на щеке кровь…

Провожу пальцами по щеке – точно, задело чем-то, наверное, камнями. Ерунда, потом разберемся. А она молодец, хорошо держится. Голос у нее почти не дрожит, надеюсь, у меня тоже. Стаскиваю с головы шлем, отдаю ей:

– Надевай, без разговоров!

Она не спорит, и правильно. Снимаю шемах, который был завязан у меня на шее, и накручиваю его вокруг своей головы – не хочу лысиной отблескивать. Вражеские минометы периодически дают залп, но попасть в стоянку или гребень у них получается редко – попадают, конечно, но много мин ложится «снаружи», по склонам холмов, скорее всего, грунт под опорными плитами «гуляет». Колья по краям опорных плит минометов там забить вряд ли догадались, на наше счастье. Выглядываю из окопа в сторону нашей замолчавшей огневой позиции, а там уже вовсю разворачивается действие по извлечению застрявшей мины из ствола.