Из радиоперехватов

(Разговор на английском языке)

– Что там у местных за стрельба?

– Пошли своего земляка искать, нашли неприятностей себе на задницу.

– Вертолеты слышно?

– Нет.

– Сиди на месте и не вздумай высунуться, пропадешь – искать не будем.

– До вечера все кончится.

– Вечером и поговорим еще.

Осечка при стрельбе из миномета – такое иногда случается, причины могут быть самые разные. Либо капсюль-воспламенитель бракованный попался, либо мина в стволе зависла, либо… фиг его знает почему. Все минометчики попрятались, и один из них длинной палкой пытается толкнуть ствол. Толкает несколько раз, но результата нет. Над головой опять свистят мины, попадания в площадку есть, но далеко от нас и от машин.

Экстрим продолжается – палка в руках сменяется кувалдой, и минометчик несколько раз долбит ею по казенной части ствола (на случай, если капсюль в хвосте мины не сработал, что ли?), встав позади трубы. Миномет не реагирует, выстрела нет. Парень с кувалдой поворачивается в сторону заныкавшихся остальных членов расчета и что-то кричит им. Из укрытия выбирается еще один человек, и они начинают вместе мудрить что-то со своим «чудо-оружием». Один отсоединил двуногую опору, второй крутит ствол, отсоединяет его от плиты, затем потихоньку начинает подымать его казенником вверх. Второй встает сбоку от ствола и руками практически «душит» ствол на самом срезе предохранительного устройства. Мне отсюда не видно мелких деталей, но заметно, что «душитель» схватил мину и вытащил ее из ствола, как рыбу из сачка под жабры. Он что-то крикнул остальным, и те, быстро подбежав к позиции, тут же стали возвращать миномет в пригодное для стрельбы состояние. Опять несколько ударов кувалдой, и в наушнике раздается голос сержанта-артиллериста:

– Труба к стрельбе готова!

– Данные еще не забыл?

– Заново давайте!

– Азимут сто девяносто, дальность два триста.

– Даю пристрелку.

Разрыв поднялся практически рядом с краем овражка.

– Можешь чуть-чуть дальше, совсем немного?

– Даю!

Следующий разрыв был не виден, мина разорвалась прямо в овраге.

– Отлично, давай серию влево и вправо на той же дальности!

Следующие мины легли в овраг «веером», и сразу же там к-а-а-к ДОЛБАНУЛО! Причем в паре мест, даже отсюда в бинокль было заметно, что вверх полетели какие-то ошметки разной величины. У меня вырвалось:

– Песец котятам!..

– …Гадить не будут! – продолжила Наталья.

Мы переглянулись и разразились нервным смехом, но очень долго смеяться нам не пришлось: в наш окоп неожиданно ввалился один из егерей, с болтающимся на шее биноклем. Ударившись ногами о земляное дно, он неожиданно приглушенно выматерился, теперь уже понятно почему – правая нога у него наспех замотана поверх штанины сползающим, порядочно запылившимся бинтом. Я спрашиваю у него:

– Корректировщик?

– Да… осколком задело, поэтому задержался.

Обращаюсь к Наталье:

– Крови боишься, нет, можешь повязку наложить нормальную?

– Учили, попробую…

– Ты не пробуй, бинтуй давай! Потом врач нормально перевяжет, если что. Вот нож, штанину разрежешь, – я протягиваю ей свой складник.

Хорошо, что окоп выкопан с некоторым запасом, поэтому мы вполне помещаемся в нем втроем, иначе делать перевязку было бы трудновато. У егеря в запасе оказывается еще один бинт, поэтому некоторое время они оба заняты: Наталья более-менее ровно наматывает бинт ему на ногу, а разведчик старается не материться слишком громко. Я продолжаю смотреть в бинокль – какая-то суета вдали продолжается, но минометы с той стороны больше не стреляют, и это очень радует.

Перевязка окончена, и мы встаем к брустверу практически вплотную, «плечом к плечу», как говорится. Егерь привалился к стенке окопа, но стоит нормально, разве чуть бледноват. Бросаю короткий взгляд на Наталью – она вцепилась в автомат так, что побелели пальцы.

– Ты пальцы пока расслабь, а то устанут, как потом стрелять будешь-то? – Она немного успокаивается. – Видишь, на нас пока никто в атаку не бежит?

Разведчик молча осматривает окрестности в бинокль, водя им из стороны в сторону. Неожиданно медленное движение прекращается, и он замирает неподвижно. Проследив за направлением его взгляда, смотрю в ту же сторону.

– Наблюдаю движение у ориентира пять, влево тридцать, что-то устанавливают, – говорю я.

– Подтверждаю, – отвечает егерь и начинает быстро говорить в микрофон своей радиостанции: – Труба, ориентир пять, влево тридцать, дальше два, пулеметный расчет, уничтожить!

Но тут над головой раздается жужжание пролетающих пуль крупного калибра, мы втроем быстро ныряем на дно окопа, и следующая очередь ложится чуть ли не в наш бруствер, на голову сыплются мелкие камешки, в воздухе пыль такая, что не продохнешь – видимо, наши дорогие гости очень сильно обиделись за свои поломанные игрушки. Пулемет продолжает «обрабатывать» гребень холма, высунуться практически невозможно. Теперь я примерно знаю, как чувствуют себя термиты, когда до них хочет докопаться муравьед (надо же, какая хрень лезет в голову!..). Наш миномет начинает пристрелку, но без корректировщика пока неудачно – крупнокалиберный пулемет продолжает обстреливать наши позиции. То ли в ушах стало «двоиться», то ли… Нет, пулеметов действительно уже два, бьют с разных позиций. Так, скорее всего, под их прикрытием сейчас и полезут… Очередь опять «проходится» по гребню, такое впечатление, что от насыпанного впереди бруствера уже ничего не осталось, сверху сыплются куски разорванной маскировочной сети.

В наушнике раздается:

– Всем внимание, сейчас пойдут!

Ну что ж, пусть идут, встретить есть чем…

Слева и справа раздаются несколько винтовочных выстрелов – это работают наши снайперы, пулеметы замолкают. Осторожно приподнимаем головы – точно, со стороны оврагов к нам уже достаточно близко подобрались долгожданные гости. Они волокут с собой еще что-то непонятное, но, скорее всего, очень опасное. В наушнике слышу: «Огонь по готовности!» Передаю команду Наталье, егерь и так все сам услышал по своей радиостанции:

– Открываем огонь по готовности, когда четко видим цели, лучше одиночными.

Наталья и егерь начинают двигать стволами, выискивая неосторожно высунувшиеся темные личности. Начинается стрельба по всему гребню холма, длинными очередями никто не стреляет, все люди опытные. У нас стрелять первым начинает разведчик, попал он в кого или нет – не знаю, смотрю в прицел своей винтовки и почему-то начинаю охрипшим голосом тихо напевать:

Краем глаза замечаю, как после выстрела Натальи заваливается один из «духов», тут же слышу ее радостный возглас, но осаживаю ее: