полны народа, когда откроют двери магазинов, а рестораны, расположенные во внутренних двориках, заполнят голодные посетители.

Меня поражает необыкновенная красота этого городка. Старомодные магазинчики, цветочные ящики под окнами, извилистые улицы. Я, можно сказать, влюбляюсь в него.

Я бросаю взгляд на Хадсона и вижу, что он получает от этой прогулки такое же удовольствие, как и я. Даже Дымка не остается в стороне – она оставила свое всегдашнее место вокруг бицепса Хадсона и мчится по улицам, кувыркаясь от избытка чувств. Похоже, она точно знает, что представляет собой это место, и явно одобрительно относится к тому, что мы явились сюда.

– А вот и гостиница, – говорит Хадсон, показав кивком на здание, стоящее на краю городской площади. Высокое и широкое, оно похоже на нечто среднее между зданиями в каком-нибудь старинном немецком городке и в мультфильме «Кошмар перед Рождеством».

Оно построено в немецком стиле, фахверковое, с темными балками на светлом фоне и остроконечной крышей. Но оно также имеет узкие башни, выстреливающие из основного здания под необычными углами, и смотрится немного кособоко. Да, впечатление однозначно такое, будто в нем обитает Джек Скеллингтон из «Кошмара перед Рождеством», независимо от того, было так задумано или нет.

– Итак, прежде чем явиться на прослушивание, мы заселимся сюда или сначала попытаемся найти здешнего мэра? – спрашиваю я.

– Наверное, сначала надо устроиться, – отвечает Хадсон, достав со дна рюкзака письмо Мароли и Арнста. – Пока здесь не стало слишком оживленно.

– У них наверняка нет свободных номеров, – говорит нам Луми. – Надо думать, все они уже забронированы для вечерних прослушиваний. Люди приезжают сюда отовсюду, чтобы посмотреть на представление.

– Да, но… – Я замолкаю, поскольку не знаю, сколько ему можно сказать. Он прикольный и очень добрый, но ведь мы знакомы с ним всего несколько часов. Так что я не знаю, насколько с ним можно быть откровенной.

– Вообще-то у нас есть подарок для владельца этой гостиницы, – не моргнув глазом говорит Хадсон. – Он приходится родней нашим друзьям.

– Как удачно, не правда ли? – замечает Кауамхи и подмигивает. – Идите передайте ему ваш подарок, а мы пока подыщем хорошее местечко, чтобы выступить и по-быстрому заработать деньжат. Если вы потом пойдете искать нас, то просто идите на звуки музыки – и найдите самую большую толпу. Это и будем мы.

– Мы найдем вас, – обещаю я ей, затем машу троим трубадурам рукой, и мы с Хадсоном переходим на другую сторону улицы. – Может, это неправильно, что они мне очень нравятся? – спрашиваю я, когда мы отходим от них на достаточное расстояние, чтобы они не могли нас услышать.

Конечно, поначалу мне было неприятно видеть, как Кауамхи плотоядно смотрит на Хадсона, но пока мы преодолевали три мили до Адари, стало понятно, что на самом деле она не имеет в виду ничего такого. Просто ей присуща уверенность в себе, которая воспринимается как сексуальная привлекательность, независимо от того, есть у нее цель кого-то обаять или нет. К тому же потом она все-таки перестала флиртовать с Хадсоном – до чего мне, разумеется, не было никакого дела.

– Мне они тоже нравятся, – отвечает он с легкой улыбкой. – Я просто не уверен, что мы можем им доверять. Как и Мароли, и Арнсту, если уж на то пошло. Я бы предпочел вообще держаться подальше от гостиницы и брата Мароли, если бы здесь можно было остановиться где-то еще.

– Ну да, конечно, – говорю я ему, картинно закатив глаза. – Никто никогда не бывает хорошим и милым без задней мысли. И доверять нельзя никому – даже если они говорят тебе, что сегодня суббота.

– Вообще-то в таком случае им однозначно нельзя доверять, – произносит он, растягивая слова. – Потому что сегодня воскресенье.

– В самом деле? Я думала… – Я замолкаю, мысленно перебирая дни недели. – Как же я могла пропустить целый день?

– Ты его не пропустила. Я просто вешал тебе лапшу на уши.

– Знаешь что? Бывают такие дни, когда ты мне совсем не нравишься, – говорю я, напустив на себя сердитый вид, когда он открывает передо мной дверь гостиницы.

– Да нет же, я тебе нравлюсь, – возражает он.

Я улыбаюсь, потому что он прав. Несмотря ни на что, он все-таки нравится мне. Очень. Но мне не обязательно давать ему об этом знать.

– Я терплю тебя, – фыркаю я. – А это не то же самое.

– Терпишь? Ну-ну. – Он кивает: – Я тебе это припомню, когда ночью ты опять заберешься на меня.

– Это произошло только раз!

– Ну да, один раз за ночь. Может быть. – Он лукаво улыбается.

– Ты это серьезно? – Я опять устремляю на него притворно сердитый взгляд. – По-твоему, сейчас удачное время для того, чтобы поднимать эту тему?

– А разве можно найти время лучше? – спрашивает он, подняв обе брови. – Сейчас у нас с тобой вроде бы перемирие. Так почему бы мне не воспользоваться им?

Прежде чем я успеваю ответить ему, дерганый мужчина за стойкой регистрации говорит:

– Я могу вам помочь?

– Вообще-то да, – отвечаю я. – Мы рассчитывали…

– Все номера заняты, – перебивает меня он.

– Да, но…

– Никаких «но». У меня вообще нет мест – даже маленькие обшарпанные комнатки в задней части здания – и те забиты. Вы можете поискать места в хостеле в паре улиц отсюда…

– Мы от Арнста и Мароли, – прерывает его речь Хадсон. – Они сказали, чтобы мы передали вам вот это.

Он протягивает хозяину гостиницы конверт, но тот даже не открывает его.

– Вы Грейс и Хадсон?

Мы переглядываемся.

– Да.

– Меня зовут Нияз, я брат Мароли. Она позвонила мне пару дней назад и сказала придержать для вас номер, что я и сделал. Это не шикарная комната, но там есть кровать, так что… – Он поворачивается и берет один из старомодных ключей, висящих на стене. – Вы будете жить в номере 403. Лестница вон там.

Он показывает за угол, затем поворачивается к двери, где прозвенел колокольчик.

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает он тех, кто только что вошел.

– Погодите. Мы же вам еще не заплатили… – начинаю я, но он обрывает меня взмахом руки:

– Мы решим этот вопрос потом. Как и все остальное. – На последние слова он делает такое ударение, что мне кажется, что он говорит о чем-то большем, чем наш счет. Может быть, это и имел в виду Арнст, когда сказал, что мы можем положиться на него?

– Спасибо, – говорит Хадсон, положив руку мне на поясницу, чтобы увести меня в наш номер. – Мы еще подойдем.

Нияз кивает, но он уже занят разговором с другим гостем. К тому времени, когда мы доходим до лестницы, вестибюль гостиницы уже полон людей, которые либо заселяются, либо просят дать им номер. Так что Кауамхи не шутила, говоря о том, как эти прослушивания популярны.

Оказавшись в номере, мы по очереди принимаем душ – и ничто на свете не может сравниться с душем после нескольких дней, проведенных на дикой природе. Наверное, я трачу слишком много времени, наслаждаясь прикосновением шампуня к моим волосам и горячей водой, текущей по телу. Но я ничего не могу с собой поделать, ведь ополаскивания холодной водой не могут по-настоящему смыть грязь.

Я вытираю волосы полотенцем, когда в ванную входит Хадсон, одетый в черные спортивные штаны, сидящие на бедрах, в которых видны все рельефные мышцы на его животе.

– Послушай, ты не могла бы осмотреть мою спину? – спрашивает он, подойдя и повернувшись. – Укусы пиявок чешутся.

– Ты хочешь сказать, что великому вампиру может понадобиться какая-то там лечебная мазь? – подначиваю его я, проводя пальцами по отметинам от укусов, которые заживают, но все еще видны. Достав из рюкзака тюбик с мазью, выдавливаю немного на кончики пальцев и мажу места укусов. – Похоже, один вид кровососущих может причинить другому их виду кое-какой вред.

– Отцепись, – беззлобно говорит он. – И вообще, выкуси.

– Эй, это же моя фраза, – шучу я. – Ты не можешь просто взять и украсть у меня реплику.

– Еще как могу. – Он оглядывается и подмигивает мне. – Должна же быть у меня какая-то мечта.

Я начинаю смеяться, но тут встречаюсь со взглядом его синих глаз, и смех застревает у меня в горле. Как и дыхание. Потому что внезапно мы словно опять оказываемся в той пещере, и он держит мою руку и пьет кровь из вены на моем запястье.

На этот раз я не пытаюсь найти объяснение охватившим меня чувствам. Или сделать вид, будто