Мужчина и Сяо Би подошли к приемной стойке, поговорили там с дежурной, и в сопровождении элегантной девушки проследовали в левое крыло холла. Там, в зоне ожидания для высокопоставленных персон, стоял диван кирпичного цвета с высокой спинкой, перед ним чайный столик, а на нем – ваза с красными розами. Они уселись, и мужчина чихнул. От этого чиха я чуть не подскочил. Этот звук, очень необычный, очень индивидуальный, оживил мою память, как детонация минного взрывателя. Неужели он?

«Врачи могут установить тесное общение с беременными и членами их семей относительно организма матери во время беременности, о состоянии плода, о питании и физических упражнениях».

Очень хотелось поделиться своим открытием со Львенком, но она торопливо листала брошюру, бормоча:

– Какая же это больница… Кому по карману лежать в такой… – сидела она спиной к Сяо Би и ее спутнику и не подозревала об их присутствии.

Словно тяготясь тем, что это место слишком бросается в глаза, он встал и потянул Сяо Би к расположенному за легкой перегородкой в глубине холла кафе. Там в центре стояли несколько монстер с ярко-зелеными листьями, а также вымахавший чуть не до потолка фикус. В стене там был устроен камин из красного кирпича, окаймленный обоями с орнаментом. Множество квадратных полочек на стене за барной стойкой уставлены фирменными напитками. Красивый молодой человек с черным галстуком-бабочкой варил кофе. Аромат высококачественного кофе смешивался с ароматами свежести и оказывал бодрящее воздействие.

«Кроме этого центр планирует проводить репетиции родов на поздних сроках беременности. В зависимости от вашей конкретной ситуации медицинский персонал разработает вместе с вами план разрешения от бремени, курс молодой мамы и целый ряд других детальных программ для более интенсивного общения, чтобы предоставить беременным и роженицам возможность в полной мере раскрыть потребности своего тела, разрешить свои беспокойства и сомнения…»

Сидит там, держа двумя руками чашку с кофе, и дружески болтает с Сяо Би. Ну да, это действительно он, у человека может измениться тембр голоса, но чихать по-другому ему не дано, ведь это происходит подсознательно. Можно заменить свое веко без складки на двойное, но выражение глаз никакими способами не изменишь. Спокойно и уверенно болтает в двадцати метрах от меня, смеется и даже не подозревает, что за ним пристально наблюдает один из друзей детства. Вот так этот коварный Сяо Сячунь с веками без складки постепенно из образа влиятельного человека и вырисовался.

Затея провалилась, Львенок бросила брошюру на чайный столик и удрученно откинулась в кресле:

– Доктора, учившиеся в Америке, кандидаты, получившие образование во Франции, профессора из медицинских университетов… Лучшие медицинские кадры страны… Мне здесь, наверное, только туалеты мыть доверят…

Хоть мы и земляки, хоть и он, и я долгое время жили в Пекине, встречаться с ним не приходилось. Вспомнилось, как когда-то после окончания университета его отец кричал на улице: «Моего сына в Госсовет распределили!» Потом я слышал, что он проработал в Госсовете пару лет и стал секретарем какого-то министра, потом где-то временно исполнял обязанности заместителя партсекретаря, потом якобы ушел в бизнес и стал главным управляющим, занимался недвижимостью, стал богачом с состоянием в несколько миллиардов…

К ним подошла встречавшая их элегантная женщина и повела в глубь холла. Я закрыл брошюру и бросил взгляд на задник: рука врача и рука беременной трогательно покоятся вместе на выпуклом животе. Поверх картинки надпись: «Беременная женщина и ребенок для нас как родные, всесторонний и кропотливый уход мы считаем нашим высшим достижением. У нас вы попадете в самую сердечную атмосферу, испытаете самую чуткую заботу и всестороннее внимание».

Когда мы вышли из центра, настроение у Львенка было подавленное. Она без конца проклинала все это новое с точки зрения прежних политических взглядов. Мне было о чем подумать, и я не обращал на нее внимания. Но ее несло и несло, конца-края не видно, просто невыносимо. И я сказал:

– Ладно, супруга, будет уже завидовать!

Как ни странно, она не рассердилась, а лишь горько усмехнулась:

– Таким сельским врачам, как я, одна дорога – в компании Юань Сая лягушек разводить.

– Мы сюда вернулись отдохнуть на покое, а не работать.

– Вообще-то я хотела чем-то себя занять, а то, может, пойду няней по уходу после родов?

– Хорошо, – согласился я. – Угадай, кого я только что видел?

– И кого же?

– Сяо Сячуня. Да-да, Сяо Сячуня. Он хоть и пластическую операцию сделал, я все равно его узнал.

– Не может быть! – удивилась Львенок. – Ведь он такой богатей, зачем ему возвращаться? Ты не обознался?

– Глаза меня подвести могут, но вот слух не подведет. Так чихать, скажу я тебе, больше ни один человек в мире не может. Кроме того, выражение глаз, манера смеяться – этого не переменишь.

– Может, он как инвестор приехал? Я слышала, наши места скоро передадут в подчинение Циндао, а как это случится, цены на землю, на дома наверняка взлетят.

– А угадай, кто был вместе с ним?

– Ну как я могу угадать?

– С ним была Сяо Би.

– Кто-кто?

– Сяо Би из компании Юань Сая по разведению лягушек.

– Вот как, – не удивилась Львенок. – Так мне с первого взгляда показалось – потаскуха! У нее и с твоим двоюродным братцем, и с Юань Саем не все чисто.

К компании по разведению лягушек Львенок исполнилась отвращения. Не испытывала она никаких добрых чувств и к Юань Саю вместе с моим двоюродным братом. Но прошло немного времени после посещения китайско-американского центра, и она вдруг заявила:

– Сяо Пао, хочу пойти работать в компанию по разведению лягушек.

Я с удивлением глянул на ее сияющее улыбкой лицо.

– Правда, я не шучу, – серьезно подтвердила она, улыбаясь уже не так широко.

– Этих тварей… – Я изо всех сил пытался прогнать упрямо возникающие перед глазами образы лягушек – после просмотра этой телепрограммы с тетушкой у меня появился какой-то болезненный страх перед всем лягушачьим племенем. – Ты собираешься разводить этих тварей?

– На самом деле лягушки не такие уж страшные, у человека и лягушки общие предки. У головастиков и человеческих сперматозоидов и форма похожая, между яйцами человека и лягушки тоже большой разницы нет. К тому же, ты когда-нибудь видел трехмесячный человеческий плод? Если отбросить длинный хвост у лягушки в период трансформации, то почти то же самое.

Я смотрел на нее с еще большим изумлением.

Тут она стала говорить, будто заученное наизусть:

– Почему «лягушка» и «детеныш», «кукла» произносятся одинаково? Почему первый крик ребенка, только что появившегося из материнской утробы, звучит абсолютно так же, как лягушачье кваканье? Почему многие наши глиняные куклы в Дунбэе держат в руках лягушку? Почему прародительницу человечества зовут Нюйва? То, что «ва» из «Нюйва» и «ва» – «лягушка» звучат одинаково, говорит о том, что прародительницей человечества была большая лягушка, что человечество развивалось от лягушки, а теория развития человека от обезьяны абсолютно ошибочна…