После того дня она не отвечала ни на письма Кемаля, ни на его визиты. Она заперлась в комнате и думала о том, что уже никогда не сможет полюбить кого-либо так, как любила его. Характер ее менялся: теперь она стала более замкнутой, более чувствительной, более меланхоличной.

Однажды, выходя с работы, она увидела у ворот Кемаля. Стоило ей его увидеть, как любовь вновь воспылала в ее сердце. Она согласилась на небольшую прогулку. Они спустились к Босфору и арендовали лодку. Неджмийе заметила, что в этот раз на пальце Кемаля кольца не было, однако предпочла промолчать. Возможно, он просто снял кольцо, чтобы не ранить ее. Кемаль заметил, что она расстроена.

– Я выбросил свое кольцо. Однако решение моих родителей все еще имеет силу. Они полагают, что я передумаю. Впрочем, сегодня они все поймут.

Он махнул рукой в сторону большого дома, видневшегося на берегу:

– Видишь этот дом? Там живут мои родители. Сейчас они дома. Либо на балконе, либо в саду. Следят за нами. Теперь, увидев то, что мы все еще вместе, они не заставят меня жениться на той девушке!

Неджмийе почувствовала, как ее лицо заливает краска.

– Сейчас же отвези меня на берег!

Кемаль удивился такой реакции.

– Почему?

– Сейчас же отвези меня на берег! – настойчиво повторила девушка. – Как ты мог со мной так поступить? Как мог выставить меня на посмешище перед своими родителями и даже своей невестой?

Разъяснения Кемаля не принесли пользы.

– Неджмийе, пожалуйста, не делай так! У меня нет выхода. Я никак не могу переубедить мать. Однако если эта девушка поймет, что я люблю тебя и не могу с тобой расстаться, то она меня оставит.

Неджмийе плакала.

– Оставь меня в покое! Не то я закричу!

– Хорошо, хорошо. Твоя взяла. Пойдем в другое место.

– Нет, мы никуда не пойдем. Ты остаешься здесь. Я иду домой.

Когда они достигли берега, она, несмотря на протест Кемаля, в одиночку направилась домой. Сев в трамвай, она забилась в угол и, не сдерживая слез, злилась и на Кемаля, и на себя – за то, что позволила себе оказаться в такой унизительной ситуации.

Спустя пару дней она узнала от общего знакомого, что Кемаль разорвал помолвку и теперь по службе переезжает в Анкару. Более того, перед отъездом он очень хотел в последний раз увидеть Неджмийе. Девушка долго боролась с собой, пытаясь принять правильное решение. В конце концов любовь одержала верх. Однако когда она, порядочно опоздав, прибыла в назначенное место, то официант подал ей записку. Кемаль ждал ее, но из-за того, что опаздывал на поезд, был вынужден уйти. В записке говорилось, что он очень ее любит и в ближайшее время напишет письмо.

Неджмийе почувствовала, как ее сердце сжалось. То, что человек, которого она любила всей душой, уехал, не попрощавшись, оказалось лишь глупой случайностью. Если бы она пришла на пять минут раньше! Когда она вернулась домой, дабы запереться в своей комнате, в руках ее была все та же записка, а по щекам градом катились слезы. Она чувствовала себя больной. С тех пор Неджмийе днями лежала в своей комнате, отказываясь от пищи и разговоров. Эмине очень переживала за нее.

Вестей от Кемаля так и не было. Спустя некоторое время Неджмийе сосватали за сына хозяев дома. Жених был приятным, статным и обходительным. Неджмийе не знала, как ей следует относиться к человеку, с которым она дружила с самого детства. Ее чувства к нему не походили на те, что она испытывала к Кемалю. Но в то же время она понимала, что уже никогда не полюбит кого-то так, как она любила его. Впрочем, теперь она не ждала от любви каких-то чудес. С совершенно холодным сердцем она приняла предложение. Они с Ибрагимом помолвились. Во всяком случае, она знала, что станет любимой и желанной невестой. И возможно, она когда-нибудь сможет полюбить Ибрагима так, как он любил ее.

Спустя некоторое время Хаккы начал подумывать над тем, чтобы перебраться с семьей в Анкару. Газета «Улус» приглашала его к себе наборщиком. Когда Мюрвет услышала об Анкаре, в душе ее загорелась искра надежды. Возможно, ее брат мог отыскать Сеита. И, несмотря на то что она пыталась не думать о муже, она поймала себя на мысли о том, что не в силах вычеркнуть его из своей жизни. Она все еще любила его. Очень любила. Мюрвет с нетерпением начала ждать отъезда Хаккы.

* * *

Последние дни августа в Анкаре выдались на удивление жаркими, однако сады столицы уже давно были затронуты осенью. В окне первого этажа двухэтажного дома виднелся силуэт, плотно окутанный сигаретным дымом.

Стук в калитку сада не изменил ничего в позе курящего. В калитку постучали вновь.

На пороге стояла женщина, нетерпение которой читалось по глазам. Она была высокой, немного полноватой, с тонкими чертами лица, напоминавшими о былой красоте. Женщина хищно оглядывала сад и нетерпеливо постукивала пальцами по калитке. Все в ней выдавало характер властный, нетерпимый, готовый в любую минуту бросить вызов миру. Не дожидаясь приглашения, она направилась в дом, говоря:

– Как бы то ни было, я захожу. Не пристало тебе заставлять уважаемую женщину стоять в дверях, Курт Сеит!

Мужчина вел себя так, словно ничего не услышал. Облокотившись на подоконник, мужчина продолжил смотреть на улицу невидящими глазами. Уверенным шагом женщина подошла к нему и, проведя ладонью по его волосам, бесцеремонно забрала тлеющую сигарету из его губ. Сделав глубокую затяжку, она тут же вернула ему сигарету.

– Выглядишь скучающим. Кажется, ты доволен жизнью.

Женщина напоминала Сеиту о Марусе – красавице прачке, с которой он пробыл совсем недолго, упиваясь мечтами о Шуре. Маруся, обладавшая вздорным характером, имела свойство превращать обычный вечер в невыносимый, и от Зарифе ее отличали разве что возраст и язык, на котором она говорила. Те дни, когда он обольщал женщин лишь для того, чтобы не спать одному в холодной постели или же не растрачивать попусту страсть, влитую в вены вместе с алкоголем, остались далеко в прошлом. Теперь он жаждал покоя. Хотел любить и быть любимым. Временами это желание сводило его с ума. Казалось, будто бы он навеки прощался со знакомой ему жизнью. И поэтому с женщиной, что стояла рядом, у него ничего не могло быть. Он даже не хотел с ней заговорить. В моменты, когда он хотел быть один, Зарифе врывалась в его жизнь и нарушала все планы. Отведя руку, которую женщина положила ему на плечо, он вновь облокотился на подоконник.

– Зарифе, я хочу побыть один. Будет лучше, если ты уйдешь.

Женщина обхватила его ладони и положила их себе на грудь.

– Раньше ты так не говорил. К чему это упрямство, Сеит? Я знаю, как ты одинок. Мы уже живем в одном доме. Хочешь, мы создадим здесь нашу собственную семью? Никто нам не помешает.

Сеит понял, что вежливостью от нее не отделаться.

– Меня никто не интересует. Я хочу быть один для себя. Разве мы оба не знаем, что тебе нечего мне дать?