– Послушай, Мюрвет, дорогая! Ты очень молода, очень красива. Мне кажется, Сеит поступил с тобой неправильно. С ним тебе будет плохо.

Мюрвет прозрела. Должно быть, женщина что-то знала.

– Что вы говорите!

– Я говорю то, что думаю, что вижу. Однако если ты все же решишь поехать в Анкару, не езжай туда:

ты сделаешь себе только хуже. С твоей фигурой, с твоим лицом ты отыщешь в столице мужа в тысячу раз лучше!

От таких слов Мюрвет захотелось заплакать, но она сдержалась. Если бы этот разговор услышала ее мать, то уже давно бы выдворила из дома и ее, и Зарифе.

– Что ты говоришь, Зарифе! Об этом и речи идти не может! Я люблю своего мужа. Как только он позовет меня, я тотчас же примчусь к нему.

Зарифе наклонилась к ней и тихим голосом, будто бы выдавая большую тайну, прошептала:

– Только не подумай обо мне плохо, Мюрвет. Поверь, я говорю правильные вещи. Я найду тебе мужчину, для которого ты будешь королевой. Разумеется, если захочешь.

Мюрвет в ужасе отпрянула.

– Как вы можете говорить мне такое? Как вам не стыдно? Кто давал вам право приходить в мой дом и говорить о других мужчинах? Я впустила вас сюда, потому что вы сказали, что принесли вести от мужа. Если бы я знала, о чем вы действительно хотите поговорить, ноги бы вашей здесь не было!

Зарифе поняла, что пора уходить. Взяв в руки чашку, она вгляделась в кофейную гущу и совершенно невозмутимо произнесла:

– Ах, кажется, я вижу дорогу! Ты не хочешь меня слушать, но я знаю, что ты пожалеешь. Этот человек, которого ты называешь своим мужем, не принесет тебе ничего хорошего. Я предлагала тебе помощь. Я могла отыскать тебе в Анкаре достойного мужа, такого, который мог бы преподать Сеиту урок.

Мюрвет больше не могла сдерживать себя:

– Прошу вас, уходите сейчас же! Сейчас же!

Зарифе ушла. Однако было бы лучше, если бы она не приходила. Она не принесла весточки от Сеита, не передала ни единого его слова, а лишь разбередила сердце Мюрвет. Кто дал этой женщине адрес? Неужто Сеит ее испытывает? Мюрвет, ощущая невероятную тяжесть, проплакала всю ночь.

* * *

Сеит с нетерпением ждал возвращения Зарифе. Пропитанное тоской письмо, которое он написал жене, должно быть, уже было в руках Мюрвет. И теперь он думал, что вместе с ответом он увидит в дверях Мурку и дочерей. Мюрвет непременно собрала бы все пожитки и направилась к нему. Возможно, именно из-за этого Зарифе задерживалась: она ждала Мюрвет, чтобы вместе с ней поехать в Анкару.

Когда он в тот вечер возвращался домой, то заметил: ставни на втором этаже открыты. Лицо его мигом озарилось улыбкой. Если вернулась Зарифе, то Мурка должна быть рядом с ней. Он взбежал по лестнице, перемахивая сразу через две ступени. Сердце его разрывалось от волнения.

Зарифе была в халате, волосы ее были замотаны полотенцем.

– Что такое, Курт Сеит? Почему ты врываешься ко мне, даже не поздоровавшись? К тому же ты знаешь, что я живу одна.

– Разве моя жена не приехала с тобой?

Зарифе пожала плечами, и нечто похожее на сочувствие проступило на ее лице. Губы ее сжались. Глубокий вздох подчеркнул ее сожаление.

– Проходи, не стой на пороге.

Когда они уселись за небольшим столиком в холле, Сеит уже был готов к плохим новостям и с замиранием сердца ждал, что скажет ему Зарифе.

– Дай мне сигарету!

Сеит протянул ей портсигар.

– Что произошло? – не вытерпел он.

– Ради бога, Сеит, ничего не произошло!

– Ты передала мое письмо?

– Разве могла я его не передать? Поверь мне, я истерла все ноги, пока бегала по Стамбулу! Когда пришла, твоя жена была на работе. Я пару часов сидела под дверью. Наконец Мюрвет появилась, мы вместе поднялись на ваш этаж.

Зарифе затянулась вновь, заставив Сеита ждать.

– Расскажи, что случилось дальше! – Голос его звучал угрожающе.

Зарифе, приняв невинный вид, продолжила:

– Меня встретили как юродивую. Я объяснила, зачем пришла. Передала твое письмо. Мюрвет его даже не открыла. Как я понимаю, она вполне довольна жизнью. Кто его знает, наверное, у нее есть на то причина.

– То есть в Анкару она не приедет?!

– Клянусь тебе, Сеит, я перед ней распиналась! Говорила ей, как сильно ты ее любишь, как ждешь. Однако она и ухом не повела. Судя по всему, ей хорошо в Стамбуле.

Сеит почувствовал себя так, словно ему на голову вылили ведро холодной воды. Он направился к выходу. Зарифе догнала мужчину, преградила ему путь и нежным голосом промурлыкала:

– Ах, Сеит! Ты не представляешь, насколько я расстроена! Как бы мне хотелось, чтобы твоя жена приехала вместе со мной! Поверь, я сделала все возможное.

Когда она попыталась коснуться пальцами его волос, Сеит поймал ее за запястье и оттолкнул от себя. Он больше не хотел с ней близости.

– Спокойной ночи!

Зарифе, услышав, как он хлопнул внизу дверью, захлопнула свою и, от безысходности, заревела.

Сеит не спал до утра. Он думал о любви, которую оставил позади, впрочем, он понимал также, что, если бы привез сюда Мюрвет, все закончилось бы плачевно. Он решил написать Мюрвет еще одно письмо, которое выразило бы его гнев и его ярость.

* * *

Когда Мюрвет увидела в почтовом ящике письмо от мужа, она напомнила себе о том, что не должна заранее радоваться. Когда же наконец прочитала послание, удивлению ее не было предела. Письмо Сеита было исключительно сухим и кратким.

Мюрвет не знала, какое чувство испытывает сильнее: радость, печаль или страх, а может быть, удивление? Она не понимала, из-за чего зол муж. Он впервые писал ей в таком строгом тоне, требуя приехать к нему. Впрочем, у нее не было времени думать об этом. На следующий день она попросила на работе расчет.

В тот же вечер она собрала сундук и отправила в Анкару кровать и матрас. Отдав кухонный шкаф и столовые приборы нуждавшимся соседям, она распрощалась и с ними. Книги, которые дома оставил Сеит и которые он когда-то сам собирал, она оставила матери. Среди них была книга, которая в фотографиях показывала бесчинства греческой армии во время греко-турецкой войны. Одна из соседок, листая эту книгу, даже увидела фотографии двух своих сестер, зверски убитых во время тех событий.

Утром Мюрвет попрощалась с матерью и сестрами. Неджмийе проводила их до парохода, шедшего в Ялову. Мюрвет с дочерьми, имея в кармане всего одиннадцать лир, добравшись до Яловы, сели в автобус до Бурсы. Начало их путешествия было пропитано радостью от скорой встречи с Сеитом и волнением от поездки по новым местам. Однако спустя некоторое время после начала путешествия Шюкран начало укачивать в автобусе. Он был настолько старым, что, когда выезжал на проселочную дорогу, весь салон покрывался пылью. Их ноги были измазаны грязью. Когда они в полном расстройстве чувств наконец добрались до Бурсы, то им предложили остановиться на постоялом дворе. Мюрвет побрезговала останавливаться среди незнакомых мужчин и женщин, а поэтому разыскала дом младшей дочери своей тети. Родственники приняли их тепло, и они, переночевав, следующим же утром отправились на автобусе в Эскишехир.