Леман пошла во вторую анкарскую среднюю школу. Шюкран ходила в начальную, располагавшуюся неподалеку от дома. В то время как Сеит копил деньги на то, чтобы превратить свой ресторанчик, подававший крымскую еду, в большое роскошное заведение с живой музыкой, Мюрвет также не сидела на месте. Она намеревалась снова найти работу. Женщина ходила по магазинам, договаривалась с клиентками и собирала порванные шелковые чулки для починки.

Школьная жизнь Леман была радостной и разнообразной. Ее новую подругу звали Сельма. Кожа Сельмы была смуглой, волосы и глаза – черными, в то время как у Леман была бледная кожа, медового цвета волосы и карие глаза. Когда они ходили вместе, то все замечали контраст. Вместе с девочками учились Севинч и Севим Тевс – в будущем известные музыкантши. В том же классе обучалась дочь известного военного и политика Кязыма Карабекира. Леман очень любила своих новых друзей и проводила с ними много времени. Успеваемость ее была хорошей. Она участвовала в конкурсах рисования и играла в театральном кружке.

Жизнь в Анкаре была другой. Однако если все же требовалось сравнить эту жизнь с жизнью в Стамбуле, то можно было сказать, что, пожалуй, район, в котором они жили, отчасти напоминал Бейоглу. Все были друг другу равными, и весь уклад городской жизни подстраивался под горожан. В тот период семья Сеита сменила два дома. Когда они переехали на улицу Борса, что располагалась у проспекта Анафарталар, наступила зима. Она выдалась очень суровой, но Сеит любил снег. Он надевал жилет и, выйдя в заснеженный двор, колол уголь. Эта работа заставляла его позабыть обо всех тревогах и горестях. Насвистывая любимые мелодии, он всецело погружался в свои мысли.

Мюрвет и Сеит часто виделись с Хаккы и его женой. Именно от нее Мюрвет узнала о том, что Сеит какое-то время жил с некой египтянкой по имени Зарифе, однако не придала этому значения. Что было, то прошло и уже осталось в прошлом.

По выходным Сеит с семьей садились на поезд и ехали на лесную ферму имени Ататюрка, чтобы отведать блюда средиземноморской или черноморской кухни и попить пива. Иногда путь их лежал на берега водохранилища Чубук.

По краю дороги, петлявшей по ферме и ведшей к ресторанам, был разбит виноградник. Сеит обожал гулять среди лоз. Он сворачивал с дороги, что-то насвистывая, останавливался и, беря в руки виноградный лист, втягивал ноздрями его аромат. Виноградник принадлежал его знакомому из Крыма. Иногда Сеит навещал его домик, находившийся посреди зарослей. Когда навестить друга не удавалось, мужчина с удовольствием бродил по окрестностям. Он прикасался к пышным листьям, обедал в ресторане с черноморской кухней, и все это погружало его в приятную ностальгию по прошлому. Все, что было связано с Черным морем, напоминало ему о Крыме.

Анкара дарила Сеиту и другие вещи, делавшие его счастливым. По выходным в саду у здания второго меджлиса играл правительственный оркестр. Мужчина старался не пропускать ни одного концерта. Но несмотря на то, что он много раз уговаривал Мюрвет пойти с ним, та не соглашалась. Леман, напротив, сразу же вызвалась составить ему компанию.

– Прекрасно, доченька, моя Леманушка! Решено – идем! – радостно сказал он ей.

Эти концерты стали для дочери и отца особой традицией. Сеит и Леман шли рука об руку, долго разговаривали, затем, дойдя до ресторанчика месье Карпича, пили там чай с молоком и заедали его пончиками. К пяти они доходили до сада и, усевшись на одну из выстроенных в ряд скамеек, слушали музыку. Слушателей было настолько мало, что казалось, будто бы оркестр играет только для них двоих. Помимо Сеита и Леман на концерт, как правило, на постоянной основе приходили только сотрудники посольств да иностранные инженеры в компании своих жен. Так любители классической музыки перезнакомились друг с другом. Все здоровались и занимали привычные места.

Именно в эти дни Сеит с особой тщательностью заботился о своем внешнем виде. Надевая белые или кремовые брюки, тщательно накрахмаленную рубашку, шелковый галстук под клетчатую безрукавку и кепи, он чувствовал, как вид его созвучен грядущему концерту. Увы, теперь они не могли, как прежде, покупать все, что им хотелось. Старые роскошные платья Мюрвет, которые Сеит не позволял ей продавать даже в самое тяжелые времена, теперь превращались в новые наряды для Леман. Молодой девушке это очень нравилось. Несмотря на то, что семья была в стесненном положении, находясь рядом с отцом, Леман всегда чувствовала себя принцессой. Она внимательно наблюдала за речью, походкой и поведением своего отца, жадно впитывая все, что он мог ей дать.

Когда она впервые пошла с отцом на концерт, то благодарно смотрела на этого человека, прожившего удивительную жизнь. А затем, зачарованно слушая Чайковского, Леман открывала для себя новый мир. Музыка заставила ее забыть обо всем на свете.

Сеит был доволен тем, что его дочери все нравилось. Он погладил ее по плечу. Когда первая часть концерта подошла к концу, громче всех музыкантам аплодировали именно они.

– Как же это прекрасно, папочка! Как прекрасно! Я в восторге! – делилась Леман с отцом своими впечатлениями.

Когда оркестр отправился на перерыв, Леман обратилась к Сеиту:

– Ты рассказывал о концертах, на которых бывал в России. Они были такими же?

Вспомнив о концертах, балетах и операх, которые ему довелось посетить в Петербурге и Москве, Сеит улыбнулся. Для того чтобы его дочь, только-только познакомившаяся с классической музыкой, могла поживее все вообразить, он рассказал ей, как выглядело убранство Большого и Мариинского театров. Леман, наслушавшись о роскоши этих театров, растерянно оглянулась – было очевидно, что она никак не может соотнести этот небольшой сад и Большой театр. Сеит, заметив растерянность на ее лице, добродушно улыбнулся:

– Послушай меня, Леманушка. Давай-ка сделаем так. Когда начнется вторая часть концерта, закроем глаза и представим себе все, что я рассказал. Представим себе, будто мы слушаем оркестр в Большом театре. Так мы окажемся в России. Договорились?

Эта игра очень понравилась Леман. Она не знала, что эта игра была единственным способом для ее отца вернуться к воспоминаниям о прошлом.

Оркестр вновь расположился на своем месте и начал исполнять «Мою Родину» Бедржиха Сметаны. Зачарованно слушая, Сеит представлял, как воды Влтавы, то медленно плескаясь, то внезапно покрываясь пенными барашками, текут к Черному морю. И тогда он думал о Ялте, о ее густых лесах, о берегах Алушты, на которых жила его семья. Тоска сжимала его сердце. Леман же, прикрыв глаза, представляла себе красоты Большого театра, о которых рассказал ей отец.

Когда прозвучал последний аккорд и инструменты замолкли, каждый из Эминовых вернулся в реальный мир. Леман посмотрела на отца и заметила, что глаза его увлажнились. Однако именно теперь она понимала почему. Ничего не говоря, она накрыла ладонь отца своей и крепко сжала ее. Сеит благодарно кивнул. Они медленно направились к выходу. Какое-то время они шли в полной тишине. Разговоры были лишними. Они находились в других мирах, далеких и прекрасных. Мирах, в которые их завела музыка.

С тех пор каждые выходные, несмотря на дела, Сеит и Леман всегда были готовы к концерту. Если же концерт по каким-то причинам отменялся, то его место занимал потрясающий обед. Именно тогда Леман узнала, что настоящая фамилия месье Карпича, несколько раз присаживавшегося за их стол и разговаривавшего с Сеитом, Карпович.