одолевали тяжелые думы, примерно с той же проблемой боролась и Витати. Мы не вспоминали былое, не обсуждали планы, и ни слова не сказали о том, что будем делать «после». Казалось, не осталось ни прошлого, ни будущего, не осталось вообще ничего, только мы двое — бредущие к растущим и растущим перед нами горам. Я старался полностью отрешиться от мирского. Всё, не осталось моей жизни в Шамограде, не осталось учителя, не осталось Отавии и империи, не осталось даже Витати, той Витати, которую я всегда знал. Сейчас мы были просто два путника, измученные, уставшие, но упрямые, что переставляли ноги и двигались вперед. Я завладею камнем рун, я не отдам его Эдриасу, но что потом? Даже если хитрый маг не следит за каждым моим шагом, используя только одному ему известные тропы междумирья, то у меня на хвосте висит его подружка по имени Геора. Почему-то она считает, что имеет право распоряжаться древним артефактом, считает, что сможет противостоять Эдриасу.

Если бы не высокомерие Георы, мы бы могли дать колдуну бой. Вместе. Моя магия и сила пустоты, моя связь с ревущим источником силы, что тонкой нитью тянулась сквозь пространство мира куда-то далеко, за изнанку, мое понимание того, кто такой Эдриас. И ее, Георы, фантастическая сила и навыки, ее ненормальная скорость, ее стремление победить. Если бы она не была столь высокомерна, если бы она попыталась найти во мне союзника, а не инструмент — все бы обернулось совершенно иначе.

Но Геора была одного поля ягода с Эдриасом, я сразу это понял. Она не видела во мне человека, не видела потенциального союзника, она вообще, казалось, не считала меня разумным существом. Так, червь под ногами великих пришельцев, чья задача — копошиться в горе гумуса и умереть, став частью естественного удобрения.

Я же загривком ощущал, что это ее высокомерие погубит нас всех. И откуда она узнала о камнях? Откуда знает обо мне?

Маленькая догадка вспыхнула в моем измученном разуме, разгоняя тьму неведения. Конечно же! Эдриас, он нашел ее. Частью — солгал, частью — сказал чистую правду. Что-то посулил, чем-то пригрозил, и вот, Геора, как верная ищейка, что взяла след, гонит меня через два континента, желая вцепиться в горло. Но не раньше, чем я выйду на нужное ей место, не раньше, чем я приведу ее в Храм Пустоты.

Не таким уж плохим решением стало казаться просто лечь и умереть. Прямо тут, посреди степи. А лучше — отойти подальше, на запад или восток, чтобы эта проклятая колдунья состарилась в поисках Храма. Великий Хребет не зря называют так: он растянулся с востока и на запад, рассекая плоть Восточной Пресии, как торчащий позвоночник, разделяя континент на северную и южную половины. Нет, когда-нибудь она найдет скрытую у подножья гор маленькую пещеру — именно так мне виделся Храм Пустоты, хотя Витати никогда не описывала его подробно — но к тому моменту пройдет немало времени, которого у Георы, по ощущениям, не было.

На очередном привале Витати повела себя как-то беспокойно. Сначала оглядывалась, потом — замерла над костерком, что я развел в очередной выдолбленной яме со специальным боковым ответвлением для создания тяги. Копать их, кстати, с каждым днем становилось все труднее и труднее, благо горы дали нам то, чего не было в степи — вдоволь топлива для розжига, так что больше не приходилось крутиться, согнувшись в три погибели, вокруг места стоянки, обрывая сухую траву.

— Что такое? — спросил я, но винефик только на меня шикнула.

— Мне кажется, мы тут не одни, — ответила Витати. — Я заметила еще утром, но думала, показалось.

Сразу стало как-то неуютно, а по моему беспокойному взгляду Витати сразу поняла, о чем я думаю.

«Геора?» — спрашивали мои глаза.

«Нет, не она» — мотнула головой винефик.

На секунду я испытал облегчение, на смену которому довольно быстро пришла глухая тревога. Если не Геора, то кто идет за нами по пятам?

На следующий день встали еще до рассвета. Витати сказала, что до храма осталось всего пара дней пути — выйти к подножью ближайшей к нам горы, что острым пиком взмывала в небеса, найти тонкую, выбитую неведомо когда в теле скалы тропку, а по ней — уже всего ничего, и мы на месте.

Местность вокруг становилась все гористее, а уклон увеличивался. Гора же перед нами, будто бы вовсе, стала шагать навстречу; если раньше она маячила на горизонте, постепенно приближаясь, то сейчас стала нависать над нами, будто каждый миг была готова обрушиться нам на головы.

— Вот она, — указала Витати куда-то правее.

Я присмотрелся в нагромождение камней, присыпанное хлипкими кустиками, пытаясь угадать ту саму тропу. Получалось плохо.

Стрела просвистела у самого моего уха, щелкнув о гранитную породу под ногами, а вторая, что должна была угодить в голову — уже отскочила от оранжевой глади дикого щита Ур. Стреляли откуда-то сверху, будто неизвестный лучник забрался на камни для лучшего обзора. Я прикинул угол, с которым стрела ударила по камням и щиту — футов пятнадцать, не выше…

Витати, оскалившись словно дикий зверь, схватила свою саблю, я тоже потянулся за оружием, что было приторочено к седлу. В следующий десяток секунд по нам ударило еще несколько стрел, все из которых я успешно принял на щиты. В это же время я смог рассмотреть снаряды получше: короткие, тяжелые, стрелы конного лучника. Кочевники?!

— Трус! — крик доносился из-за насыпи, которую мы обогнули по пути к тропе. — Выходи вперед и я обещаю подарить тебе легкую смерть!

Голос был отдаленно знаком, я его уже слышал, и не раз…

Когда из-за препятствия показался старший из близнецов, Винати, я уже знал, с кем мы имеем дело. Не стало неожиданностью это и для Витати, которая встала рядом со мной, сбросив плащ и сжимая в руках саблю.

— Почему ты преследуешь нас? — крикнула винефик. — Брат! Отступись! У нас есть миссия!

— Молчи! — рявкнул Винати. — Твою судьбу решит Великий Шаз! Тебе мы жизнь сохраним, беглянка.

Винефик демонстративно стал посреди дороги, полностью отрезая нам пути к отступлению, а за его спиной появилась еще дюжина воинов, все с разнообразным оружием в руках. Место они выбрали, конечно, удачное. С одной стороны — скала, с другой — обрыв, путь назад перерезан, путь вперед сложен и извилист, что превратит нас с Витати в легкую мишень.

— Ты почти одолел меня там,