любой момент сорваться в бой. Мне надо лишь подать сигнал. Я проследил за глазами винефика. Она смотрела на тот самый постамент, откуда вышел Эдриас. Главный алтарь, на котором приносились жертвы пустоте. Камень постамента, в отличие от всех прочих поверхностей в зале, был почти черным, и сейчас я понял, отчего. От пропитавшей его за столетия крови принесенных жертв.

— Значит, ты здесь давно? — спросил я мага.

Эдриас только криво улыбнулся и двинул в нашу сторону. Подойдя к щиту Ур, но поскреб оранжевую преграду ногтем, вызывая волны по всей площади щита, но пробиться сквозь преграду, с виду, даже не планировал.

— Давно. Хожу, брожу вокруг этого куска гранита. Или это мрамор? Не важно. Короче, ошиваюсь вокруг портального камня, из которого наши друзья келандцы так метко сделали кровавый алтарь.

Эдриас повернулся к Витати, и продолжил:

— Знаешь, я очень понимаю, почему ты сбежала отсюда. Место жуткое! Мне тут тоже не понравилось.

Маг умолк, дожидаясь от нас какой-либо реакции.

— Ой! Детишки-ребятишки, ну давайте же! Задавайте вопросы! Почему я вас жду? Почему я вас не убил еще на подступах к Храму? Ну и самое важное — что мне от вас нужно?

Маг, что сидел сейчас в теле белокурого юноши, хищно улыбнулся. Я чувствовал себя идиотом, причем полным. Почему я считал, что он не найдет это место? Почему был так уверен, что столкнувшись с ним лицом к лицу, я смогу одолеть Эдриаса?

— Ладно, я понял! — поднял руки маг. — Вы мне оба не рады. Так что я сам начну, пожалуй, с последнего. Мне нужна призма, которая связана с этим куском камня.

Эдриас ткнул пальцем в черный от крови алтарь, и только сейчас я заметил свежие подтеки на его камнях, хотя с последней Свадьбы прошло не меньше пяти лет.

— Так ты… — начал я, а Эдриас проследил за моим взглядом.

— О! Ты все еще крайне наблюдателен, Рей! Хвалю! Да, я пытался провести пару своих обрядов, даже уподобился келандцам в своих экспериментах, но…

Маг развел руками, показывая, что результата он так и не добился.

— Камень не отвечает мне, потому что я не из этого мира. Весьма солидная защита от внешнего вмешательства, кстати говоря, мои предки были хороши, не спорю. Ой, ну не надо тут этого!

Маг заметил, как я медленно отвожу назад ногу, готовясь рвануть в его сторону.

— Рей! Мы столько вместе прошли! — улыбнулся маг. — Извини, милочка, но мы с этим парнем ближе, чем ты вообще можешь себе представить. Сколько лет я был голосом в твоей голове, Рей? Сколько лет приходил во снах? Я спасал твою жизнь, сделал тебя магом, дал силу. И посмотри на себя сейчас! Вымахал! Молодой мужчина, умелый воин, даже жениться успел…

Губы Эдриаса растянулись в улыбке, а мы с Витати лишь коротко переглянулись. Мы были, как на ладони. Он все знал, все спланировал.

— Ты делал все это, чтобы спасти себя, а не для меня, — ответил я колдуну. — Ты обманывал меня.

— Недоговаривал! — возмутился маг.

— Едва не убил, а после бросил умирать!

— Тут погорячился, каюсь! Просто нахлынула эйфория. Все же, получить новое тело… Волнительно. Ты должен меня понимать.

Он поднял ладонь, и между нами появилась призрачная фигура гохринвийского юноши. Нассир.

— Как ты с ним расправился — мое почтение! Он тебе рассказывал? — обратился он к Витати.

— Да, я знаю, что он убил гохринвийского вельможу, — ответила Витати.

— А говорил ли Рей искренне? Рассказал подробности? — спросил Эдриас. — Мальчишка же доверял ему, был безобиден. А он набросился на него, заколол, как животное, украл личину, оставил семью горевать в неведении… Кто бы говорил об обмане и манипуляциях, да, Рей?

В такие детали перед Витати я не вдавался. Рассказывал в общих чертах и сейчас чувствовал, как волны стыда накатывают откуда-то из глубины души.

— Ну, не будем о былом! — внезапно выдал Эдриас. — Все очень просто Рей. Ты достаешь камень из того кармана, в который его засунули мои предшественники, а взамен… Ты остаешься жив?

Я только рассмеялся этой угрозе. Ведь я умер уже давно. Я умер среди рыбных доков, захлебываясь кровью, что лила из перерезанного горла. Умер посреди Шамограда, с Отавией на руках, разрываемый потоком силы белых рун. Я умер у столба в келандской степи, умер в бою с винефиками. Я умер, когда всадил в грудь юного Нассира свой клинок. Умер, когда учитель уехал из Шамограда, оставив меня один на один с большим городом. Умер, когда Пустота поглотила мой разум, сбросив в бесконечный колодец. Умер, когда Эдриас бросил меня на съедение твари из бездны. Весь мой путь — лишь убивал меня, раз за разом, уничтожал мальчишку Рея, чтобы ему на смену пришел я — тот, кто сейчас стоял посреди Храма Пустоты и смеялся, искреннее смеялся в лицо самой большой опасности, что может измыслить человек. Я смеялся в лицо Эдриасу.

Лицо мага исказилось от гнева, после чего он сделал рывок — просто прошел свозь мои щиты, будто бы их и не было. Я уже приготовился к тому, что он вырвет мне сердце, но Эдриас обогнул меня и схватил за горло Витати.

Девушка попыталась полоснуть его саблей, ударить руной Вун, но единственное, что она сейчас могла — трепыхать в воздухе ногами, хватая воздух ртом.

— Ты меня не понял, мальчик, — с улыбкой сказал Эдриас. — Тебе нужен камень, даже больше, чем он нужен мне.

Эдриас выбросил вперед руку, и прежде чем я успел пошевелиться, позвал осколки в моей груди, вырывая их с плотью. Послушные его воле, куски камня рун, что застряли в моем теле, вышли, словно мелкие лезвия, разрывая в кровь грудь, ломая кости, нанося увечья. Я рухнул на колени, хватаясь за рваные раны — но не сводя взгляд с мага.

Маленькие светящиеся синим фрагменты зависли над ладонью Эдриаса, после чего маг сжал их в кулаке, а в следующий момент — опустил раскрытую ладонь на лицо Витати.

Винефик страшно закричала, забившись в конвульсиях, а в затхлом воздухе храма запахло паленой плотью.

— Я знаю, как ты любишь эти глаза, — сказал Эдриас, не выпуская горло девушки, — как ты в них смотрел! С первой вашей встречи, ты влюбился в этот холодный, сильный взгляд, и не спорь! Я видел