Филиппов, вошедший вслед за коллегой, прищурился. Этот господин был явно ему знаком.

– Скажите, пожалуйста, свои настоящие имя и фамилию. – Шохер утроился на диване.

Господин в халате выпустил воздух через сомкнутые губы:

– Вот те раз. Вам все прекрасно известно.

– И все же я прошу вас назваться, – не отставал полицейский.

Зейфирд поднял руки, как бы покоряясь судьбе, и выдавил:

– Фридрих Зейфирд.

Владимир Гаврилович вышел из тени и сурово посмотрел на подозреваемого.

– А вот тут вы лжете, батенька, – сказал он, глядя ему в глаза. – Вы Донат Прилуков. Ваши фотографии украшали газеты во время процесса Тарновской. Кроме того, мне приходилось пару раз с вами встречаться. Не помните?

Подозреваемый заморгал:

– Это какая-то ошибка. Я Зейфирд.

– Нет, вы Прилуков. – Филиппов устало вздохнул. – И я это докажу. Вы будете отправлены в Россию.

Господин отошел к большому зеркалу и присел на стул, всем видом показывая, что он не собирается сотрудничать.

Полицейские первым делом открыли большой кожаный чемодан, стоявший у стены.

– Тут много интересного, – воскликнул Шохер, бросив взгляд на его содержимое. – Полюбуйтесь, коллега.

Владимир Гаврилович подошел ближе. Одну за одной полицейский вытаскивал вещи – баночку с каким-то веществом, коробку с белым порошком, учебники по химии и физиологии.

Прилуков смотрел на его руки, орудовавшие в чемодане, с живейшим интересом. Неестественный блеск в глазах натолкнул Филиппова на мысль, что перед ним уже не любитель, а законченный наркоман.

– Это ваше? – Шохер поднес к его лицу коробку. – Что это за порошок?

Юрист осклабился:

– Все равно вы выясните. Это кокаин.

– А что здесь? – коробку сменила баночка.

Донат опустил глаза:

– Видите ли, я провожу некоторые опыты, потому что всегда увлекался химией.

– И что же вам удалось получить? – Шохер повертел баночку из молочного стекла. – Что это за вещество?

– Я еще не анализировал, что у меня получилось. – Прилуков хихикнул и отвернулся. – Не было времени, понимаете ли.

– Я так думаю, что это яд, – вставил Владимир Гаврилович. – Сдается мне, Комаровскому была уготована смерть от яда. Но потом вы и Тарновская передумали, не так ли?

Грязным ногтем юрист принялся ковырять стену:

– Это ваши домыслы. Я не знаю никакой Тарновской. И Комаровского в придачу, если вам так будет легче.

– Он все лжет. – Филиппов повернулся к Шохеру. – Вы не прогадаете, если засадите его за решетку. И прикажите перехватить переписку Тарновской и Прилукова.

Австрийский коллега Филиппова понимающе кивнул:

– Все сделаем.

На Прилукова так быстро надели наручники, что он не успел запротестовать. Подталкивая юриста в спину, молодые полицейские повели его к экипажу. Шохер и Филиппов вышли следом.

– Человеческая природа поистине загадочна, – глубокомысленно изрек Владимир Гаврилович, испытывая большое желание закурить. – Прилуков был очень талантливым юристом и получал большие гонорары. А потом он связался с этой непотребной женщиной, Тарновской. Он защищал ее на процессе, связанном с делом ее мужа, и влюбился по уши.

– Почему же вы назвали ее непотребной женщиной? – спросил Шохер с интересом.

– Потому что это развратная барыня, которая задумала избавиться от мужа, – пояснил Филиппов. – По тем материалам, которые печатали газеты, можно было сделать выводы. Муж перестал удовлетворять ее в денежном плане, и она решила его судьбу – смерть или каторга.

– Насколько я знаю, развод в России разрешен, – австрийский коллега развел руками, – почему же ей не подходил этот вариант?

– Она бы лишилась всего, в том числе и детей, – ответил Владимир Гаврилович. – Впрочем, судя по всему, дети ее не интересовали, а вот деньги… Мария не хотела ничего терять и задумала хитрую комбинацию. Она выбирала в любовники бретеров, которые после ее жалоб были готовы уничтожить ее супруга. Одного из них Василий ранил, и тот вскоре умер. Тарновская уже видела, как мужа отправляют на каторгу. Но благодаря сильной речи его защитника Василия оправдали.

– И она снова стала искать мужчин, – воскликнул австриец. – Подумать только! Граф Комаровский – один из тех бедолаг, которых она присмотрела для своих махинаций? Эта Тарновская собиралась получить наследство и страховку, верно?

– Совершенно верно, – кивнул Владимир Гаврилович. – К счастью, мы помешали этому. Наследство Комаровского ей не достанется. – Он схватил коллегу за руку, и его глаза загорелись: – Мы заставим Наумова все рассказать. Только это поможет упечь преступников за решетку.

Италия, 1907 г.

Решение двух опытных начальников дало свои результаты. В Москву, Петербург, Венецию полетели указания перехватить переписку Марии Тарновской.

Это позволило узнать много нового. Поначалу полицейские не могли понять, о каких женщинах и горячих и холодных блюдах говорится в письмах, но Владимир Гаврилович все расшифровал и понял, что беднягу Комаровского сначала планировали заколоть кинжалом, а потом решили застрелить.

Под тяжестью улик Наумов сознался и стал давать показания: он надеялся, что его оправдают, вменив убийство в состоянии аффекта. Следователю, слушавшему его печальный рассказ о безумной любви и о желании помочь бедной женщине избавиться от любовника-тирана, стало жаль этого глупца, даже не представлявшего, какую роль уготовила ему его жестокая возлюбленная.

Его показания дали возможность арестовать Прилукова и Тарновскую, и сладкая парочка, наконец оказавшись за решеткой, принялась оговаривать друг друга, чтобы избежать наказания.

Дело было передано в суд.

Промозглым декабрьским утром к берегу подошла большая гондола. Когда она причалила, Мария, одетая в черное платье, в черной шляпе с такой же вуалью, не позволявшей зевакам разглядывать ее пылавшее лицо, осторожно ступила на берег в сопровождении карабинера.

Толпа, встречавшая подсудимую, заволновалась и нахлынула, как огромная волна, желавшая поглотить хрупкую женщину и полицейского. Другие карабинеры, стоявшие с резиновыми шлангами в руках и в любой момент готовые окатить толпу холодной и грязной водой из канала, приняли стойку смирно. Видя их полные решимости лица, репортеры и другие любопытные немного отошли назад, как вода во время отлива.

– Мария, мы желаем вам успеха! – послышался звонкий юношеский голос. – Вы самая прекрасная женщина на свете! Мы верим, что вы невиновны. Суд оправдает вас.

В черную фигуру кометой полетел букет растрепанных фиалок. Мария попыталась поймать его, но промахнулась, и фиолетовые с желтой серединкой цветы упали в грязь.