Мы забыли…

Эх, из рук уходит сила,

Словно в жилах кровь застыла!

Что-то тут такое было,

От чего волосья дыбом!

Старец, ушки на макушке,

Что-то знает, но, опухший,

У печи сидит потухшей

И молчит, молчит, как рыба.

То ли мы честной толпою

Пели песни с перепою,

То ли кровь лилась рекою

Среди копоти и пыли,

На кресте там кто распятый?

Вон, мужик башкой лохматой

Бьет об стол, кричит: «Ребята!

Караул! Мы все забыли!»

Свет неверный, пол неровный,

Так в потемках и живем мы,

Если что, кулак проворный

Буйны головы остудит!

И юродивый с гармошкой,

То ли Яшка, то ли Прошка,

Возле каждого окошка

Нам кричит: «Очнитесь, люди!»

1990

«Говорила мать: «Не плачь, не выдам…»

Говорила мать: «Не плачь, не выдам»,

А потом махнула: «Бог с тобой.

На тебя купец имеет виды

Рыжий, толстый, с длинной бородой.

Будешь ветра в поле беззаботней,

Будут дни счастливые светлы».

«А когда же свадьба?» «Да сегодня!

Да уже накрыли на столы!»

Мамки-тетки носятся, как гуси,

И купец расселся, не спеша:

«Эх, Маруся, милая Маруся,

До чего ж ты, сволочь, хороша!

Вот он я, твой голубь сизокрылый,

Вот тебе навек моя рука»

И Маруся шепчет: «Сгинь, постылый,

Я люблю Ванюшу-дурака»

За рекою — церковь, звон разлуки,

Колокольня. Крест. Мечтам конец.

И ведут, ведут под белы руки

Мамки-тетки Маню под венец.

И в толпу, вон, врезался, ворвался

На лихом коне Иван-дурак,

Подхватил Марусю и умчался

Чистым полем, к лесу, за овраг.

«Эй, счастливо всем!» — махнул рукою

Ваня людям добрым, и от них

На край света скачут оба-двое,

Поминай, как звали молодых!

Сватья-братья, гости дорогие

Криком горло до́ крови дерут:

«Не сносить, заразе, головы ей,

Не уйдет он, дурень-баламут!»

Хоть с утра пьяны, но дело знают,

На коней вскочили, понеслись,

Догоняют Ваню, догоняют!

Шевелись, Ванюха, шевелись!

Ваня в ухо шепчет вороному:

«Ну, давай, соколик, выручай!»

Слева — мрак, трясина, справа — омут,

За спиною — горе да печаль.

За спиною — топот, топот, топот.

Впереди, уж вот он — темный лес, —

Косогоры, кочки, тропы, тропы,

Травы в рост и сосны до небес.

Там и скрыться, там и отдышаться,

Елки-ветки — вот вам и постель! —

И проснуться утром, и умчаться

Навсегда за тридевять земель!

Ваня к лесу правит наудачу,

И вдоль речки, ленты-полосы,

Вслед за Ваней скачут, скачут, скачут

Удальцы лихие, молодцы!

Кони рвут поводья, ног не чуют,

И купец орет из-за стола:

«Всех уволю, твари, подчистую.

Да пальнуть по ним — и все дела!»

Вороно́й от выстрела качнулся,

Сбился с шага, вбок заковылял.

Вот и кнут до Вани дотянулся.

И народ на славу развернулся

И Ванюшу — волоком — в подвал.

Что ни глаз, то кровью, смертью налит.

У таких пощады не проси.

Ой, вязали, Ваня, ой, ломали

Спокон века волю на Руси!

Мамки-тетки темными очами

На Ванюшу искоса глядят,

Соль достали, розги мочат в чане,

Во дворе собрались, встали в ряд.

Он без сил на лавке распластался.

Сто плетей — решили — в самый раз.

Сам купец пришел, за дело взялся,

И сватья́-братья́ пустились в пляс!

Крик да стон, да розги вязнут в мясе.

Все, Иван лежит, почти остыл.

И купец с поклоном восвояси

От греха подальше укатил.

У Маруси — ночь перед глазами,

Даже днем. И кровь, и чан с водой,

И купец как будто рядом замер,

Рыжий, толстый, с длинной бородой.

Вот и год прошел, нашли другого.

Вот и свадьбе свой настал черед.

За углом Ванюша вороного

Запрягает рядом у ворот…

1996

«Ехал, ехал купец, путь далек — ни конца, ни края…»

Ехал, ехал купец, путь далек — ни конца, ни края,

Он на ярмарке был, он деньжищи домой везет.

Черен лес и колюч, и метель завывает злая,

Он друзей растерял, и подругам потерян счет.

Не видать, не видать, не видать, не видать дороги,

И душа на ветру коченеет под скрип осин.

«Уноси же ты, черт, уноси поскорее ноги, —

Ветер шепчет ему, — берегись, если ты один!»

Провожали купца, целовали до боли, звонко

Девки-дуры на счастье, и он хохотал в ответ.

И, губу закусив, мать крестила его вдогонку:

«Все напрасно, сынок, если друга с тобою нет!»

Визг вонзился во тьму! Это кони летят с обрыва.

Пни. Коряги. Овраг. Ни души. Серый снег стеной.

Вязнет в шубах купец, ковыляет, ступает криво.

Он упал. Он один. Значит, нету пути домой.

Вьюга воет взахлеб, зыдыхаясь, крича и плача,

И, глаза закрывая под звон золотых монет,

Он в бреду бормотал: «Все напрасно. Не жди удачи,

Если путь твой далек и товарища рядом нет…»

2008

«Девки головы потеряли…»

Девки головы потеряли,

Девки лаются с матерями,

Убиваются, словно спьяну,

По безродному по цыгану.

Солнце в закат — он тут как