Не могу я смотреть, как завод вылетает в трубу.

Нет, ты слушай сюда, в суть вникай и в окошко не пялься.

Если б ты даже медную фурму унес на горбу,

Я б и то как-то вскользь посмотрел бы на это, сквозь пальцы.

Ну а тут-то — сверхчистый, сверхприбыльный ценный металл!

Ты, его по частям тайной тропкой со склада таская,

Нам в итоге ухудшил отчет за истекший квартал —

На святое посмел покуситься, паскуда такая!

Я не буду в ментовку тебя на аркане тащить,

Греть ладонями ствол на ходу и размахивать плеткой.

Рецидив налицо. Ты обязан свое получить —

С разворота, с торца по балде кантовальной лебедкой!

Кто-то скажет: «Владимирыч, как-то оно не того,

Трудинспекция может прийти, так и жди ее, злюку!»

«А крысятничать внаглую, братцы, оно ничего?

Пусть приходит — сама огребет под горячую руку!»

Вот вы сами ж не будете в мутной болотной воде

Тихо рыбку ловить? Лучше жить и заводом гордиться!

Лучше честно работать. Зачем получать по балде?

Основание черепа надо беречь. Пригодится.

2015

«Я был в делах отчаянный и храбрый…»

Я был в делах отчаянный и храбрый —

На взводе, как пружина, как курок,

А нынче кризис, взяв меня за жабры,

В пивную, как на плаху, приволок!

А нынче кризис шествует по миру,

Шумит, бузит, как прапор с бодуна!

Налейте, братцы, бывшему банкиру,

Я все имел, и нету ни хрена.

Хана финансам в Штатах и в Европе,

Пейзаж на бирже мрачен и уныл.

Я дом в Париже с перепугу пропил,

Я все мечты свои похоронил.

В сарае сплю. Труха. Опилки. Ветошь.

Петруха, сват, смеется: «Пей до дна!

Покуда цел — пляши, потом ответишь

За то, что денег было до хрена!»

И я пляшу в продмаге у прилавка —

Танцую вальс, чтоб водки дали в долг.

И мне дают. Меня жалеет Клавка,

И я на звезды вою, словно волк.

И кредиторы, сытые уроды,

Меня шерстят без отдыха и сна,

Отняли все — и банки, и заводы.

И за душой ни банков, ни хрена!

Колымский край, Дудинку, блин, Игарку

Они меня осваивать пошлют.

Друзья, налейте! Плохо олигарху,

Когда ему, как Гитлеру, капут!

И пусть я с Монте-Карлами простился,

Пускай в Мадрид не езжу к королю,

Зато у стойки в баре закрепился,

Я в доску свой, я Родину люблю!

Я без нее — тюфяк и недоумок,

Смычок без скрипки, лодка без весла,

Я раньше пил из платиновых рюмок,

Теперь предпочитаю из горла!

Спасибо, кризис, ты мой лучший лекарь!

Ты не во сне, а здесь вот, наяву

Из олигарха сделал человека —

Я свой среди ребят, и я живу!

Я спирт в подъезде запросто лакаю,

Меня из дома выгнала жена!

Не знал я, братцы, кто она такая,

Покуда денег было до хрена…

2012

«Я приехал в составе друзей…»

Я приехал в составе друзей

На Второй Силикатный проезд.

Я, как в древний дворец Колизей,

Вглубь родного завода пролез.

Здесь упадок всего — механизмы мертвы,

И монтажник Илья под забором, увы,

В одуванчиках, в травах погряз.

Ржавый крюк все живое берет на испуг.

По руинам идем, слышим скрежет и стук,

Песню слышим: «Эх, раз, еще раз!»

Это друг наш, Смирнов Тимофей,

Не смирился со смертной тоской.

Слесарь-сборщик, король, корифей,

Он в атаку бросается, в бой!

Он ударник труда, он в оркестре один,

Он ударник, он бьет по металлу машин,

Машет молотом, мрачен, суров.

Он не сдался, он хочет опять и опять

Из молчащих моторов искру́ высекать,

Хочет слышать их рокот и рев!

Мы с друзьями сидим у костра,

Жарим окуня в черных углях.

Над руинами воют ветра,

Сброд уснувший лежит на путях.

Но не спит Тимофей, хочет фронта работ,

Он кувалдой в компрессор, как в колокол, бьет,

Телогрейку рванув на груди!

Он с катушек съезжает, как с рельсов трамвай,

Он гудку заводскому кричит: «Ну, давай,

Ну, чего же ты, сволочь, гуди!»

Нюрка ищет его, сбилась с ног, —

«Эй, — кричит, — идиот, спать ложись!»

Он в бою, он спецуху прожег,

Он поет: «Я люблю тебя, жизнь!»

Он в останки станков барабанит башкой.

Звон железный встает над притихшей землей,

Уплывает, уносится ввысь,

И Тимоха в болото роняет болты,

Гладит гайку, подшипнику шепчет: «Эй, ты,

Шевелись, шевелись, шевелись!»

Он впрягается в лямку со всех своих сил,

Он бульдозер, как баржу, берет на буксир:

«Ну, поехали, брат, понеслись!»

Он кувалду сломал, в кровь разбил кулаки,

Он к конвейеру рвется ветрам вопреки.

«Шевелись, шевелись, шевелись!»

1993

«Я распределился после ВУЗа на завод…»

Я распределился после ВУЗа на завод,

Я людьми командую на доменной печи.

У людей шатание, гулянка и разброд —

Пьют, как оголтелые, лечи их, не лечи.

Слесаря и грузчики в похмельной маяте

«Сбегай за поллитрой, — шепчут с грустью и тоской, —

На сухое горло даже кони, вон, и те

От работы дохнут от такой»

Я спец. Я старший мастер. Все равно мне