Оторвавшись от припухших губ, я прочертила вдоль груди мужа тонкую ледяную дорожку, повторяя ее путь поцелуями. Выводила узоры на животе — пальцами, холодом, кончиком языка. Сама мысль о том, чтобы повторить увиденное, казалась кощунственной. И все-таки я сползла ниже, обхватила ладонью…

Вверх-вниз. Снова. И еще.

Перехватила потемневший взгляд Анри в полумаске лунного света — прежде чем закрыть глаза и прикоснуться губами.

Какой же он горячий…

— Тер-реза, — рычание мужа прокатилось по спине, возбуждая сильнее самой откровенной ласки. Я сжала губы плотнее и скользнула вниз, вызывая протяжный стон, а потом его пальцы вплелись в мои волосы — легко и бесстыдно направляя.

— Тише, девочка моя… — Какой же он большой! Как это вообще возможно? Я попыталась скользнуть еще ниже, но Анри удержал. — Не все сразу.

Какой же одуряюще-возбужденный у него голос!

Мягко, расслабленными губами — наверх, помогая языком. Внизу живота все сладко содрогнулось от хриплого стона мужа. Его желание передавалось и мне, струилось по венам… Совершенно теряясь в ощущениях, я отшвырнула льдинку и запустила прохладные пальцы между ног, лаская себя.

Анри заметил. Перехватил мою руку, мягко погладил по голове.

— Повернись.

Я подняла голову, встречая плывущий взгляд.

— Тебе не нравится?

Он хрипло выдохнул.

— Повернись ко мне своей очаровательной задницей.

Прежде чем я поняла, что он хочет, Анри сам развернул меня, бессовестные губы творили нечто невероятное, а язык… Я дернулась, но сильные пальцы сжали мои бедра, потянули назад.

О-о-ох…

Стон вышел грудным, томным и бесконечно долгим. Это не просто безумие, это ужасно, кошмарно, порочно и так бесконечно хорошо, что если бы сейчас в дверях спальни возникла толпа негодующих пуритан, я бы не остановилась.

Я снова склонилась над ним. Сжала губы — не так сильно, как в прошлый раз, лаская его и помогая себе рукой.

Вверх-вниз.

И его бессовестные ласки…

Горячо, яростно, остро. Наши сдавленные полустоны и нарастающее внутри удовольствие.

Я вздрогнула, почувствовав пульсацию под пальцами. Глухая вибрация рычания прокатилась между ног яростным наслаждением, рот заполнил вкус его желания — едва-едва сладкий. Я сглотнула, выгибаясь всем телом, и в тот же миг оргазм обрушился умопомрачительной волной, яркой и ошеломительной, мир полыхнул разноцветными искрами.

Вскрик — слишком тонкий, переходящий в стон.

Я дернулась, опираясь на слабеющие руки, а потом Анри подхватил меня и уложил лицом к себе. Впился поцелуем в губы, сейчас его пальцы творили нечто не менее сладкое, чем минуту назад язык. Я еще не успела прийти в себя после первого раза, когда мир пошатнулся снова — и разлетелся вдребезги.

Собирать себя по кусочкам рядом с ним уже становилось традицией. Так же, как и слушать его сердце, а вот водить пальцами по груди, рисуя незамысловатые узоры — это что-то новенькое. Раньше я так не делала.

— Тереза, я не кусаюсь.

Я подумала вслух или слишком резко отдернула руку?

— Кусаешься.

— Так?

Он легко прихватил нижнюю губу зубами, а потом провел по ней языком.

И-и-и… кажется, я собиралась кое в чем признаться.

— Тебе нравится.

Мне нравится в тебе все, и это сводит меня с ума. А еще я слишком привыкла к нашей откровенной близости.

— Я хотела с тобой поговорить.

Наверное, лучше момента уже не найти.

— Я весь внимание.

Анри приподнялся на локте, заглянул в глаза.

Я не оправдываюсь, просто ставлю перед фактом. Главное об этом помнить.

— Завтра мы… то есть я… к нам на ужин завтра придут матушка, Лави, Винсент и Луиза. И еще мисс Бук.

М-м-м… с дипломатией у меня туго.

— Арка ты тоже пригласила? Кошмар будет счастлив.

— Нет, я… — я осеклась и растерянно посмотрела на мужа.

Арк — черный дог размером с теленка. Луиза с ним не расстается.

А вот Анри ведет себя совсем не так, как должен рассерженный муж: глаза сияют, улыбка до ушей. Или я чего-то не понимаю в рассерженных мужьях.

— То есть ты не злишься? — на всякий случай уточнила я.

— С чего бы? Давно стоило это сделать.

Как-то он совсем не выглядит удивленным.

— Постой-ка… ты что, об этом знал?

— Не знал, конечно, — Анри пропустил прядь моих волос между пальцев, вытягивая длинный локон, — но когда обнаружил тебя на постели в чулках и нижней рубашке сразу понял: что-то не так. К счастью, «чем-то» оказались твои родственники..

Я рыкнула: даже не представляла, что моя по-женски хилая грудь способна исторгнуть такой звук — и бросилась на мужа. Анри рассмеялся, перехватил запястья, миг — и я снова прижата к кровати могучим телом. Правда, на сей раз я брыкалась и порывалась кусаться по-настоящему, но довольно скоро прекратила попытки, особенно когда ноги оказались скованы сильными бедрами, а заведенные над головой руки — зажимами пальцев.

— … которых я буду рад видеть.

Чужое лицо так близко. Чужое или слишком родное?

— Ты негодяй, — прошипела я.

— Конечно. — Меня поцеловали в уголок губ.

— Мерзавец!

— Именно. — На сей раз поцелуй достался бьющейся на шее жилке.

— Подлый… — я замолчала, подбирая достойный для него эпитет, — искуситель!

— Угу, — согласился этот гад прямо мне в ямочку между ключиц, от чего по груди побежали мурашки. — Искусатель.

И в подтверждение своих слов легко прикусил вытянувшийся от возбуждения сосок.

— Ай!

— Неприятно?

— А ты как думаешь?

— А так?

Он легко погладил сосок кончиком языка, подул на него, медленно втянул в рот и нежно сжал, на сей раз губами. Тело выгнулось навстречу ласке, с губ сорвался стон.

— Между прочим, я на тебя злюсь!

— Злиться здесь положено мне. И не только злиться, но еще и наказать кое-кого за своеволие.

От возмущения я потеряла дар речи. Впрочем, ненадолго — в эту ночь я еще много чего ему сказала, выкрикнула и простонала. А когда наказание закончилось, сил идти к себе уже не было. Так и свернулась клубочком в кольце его рук. И заснула с мыслью о том, что в следующий раз, пожалуй, приглашу без разрешения кого-нибудь еще.

— …такой фасон?