Очертания СОН-Э2 исказились. Рёбра «поплыли», изгибаясь, грани утратили правильность. Резко изменился и цвет: артефакт внезапно полностью почернел. Впрочем, спустя дюжину тинов превращение в правильный шар завершилось, и даже оттенок поверхности вернулся в норму.

/::/ Как ощущения?

/::/ Одним словом? Странные. Знаешь, Наарис, я раньше не обладал способностью к смене формы, и лепить из себя, как из глины, нечто иное…

/::/ Нелегко?

/::/ Да. В основном психологически. До порога идентичности я бы вряд ли добился успеха.

/::/ В этом смысл слияния. Ты утрачиваешь часть себя — и получаешь взамен утраченного новые возможности. Границы допустимого раздвигаются… в первую очередь границы внутренние. Чего в этом больше: страха или восторга? Лично для тебя?

/::/ Пока не понял.

/::/ Что ж, время разобраться у тебя будет. Продолжаем.

И они продолжали, на протяжении долгих мири отрабатывая создание различных форм и переходы между ними. Пока голос киборга, прорвав плёнку сосредоточенности, не призвал их на отдых и плановое тестирование.

— Что ж, вы оба полностью здоровы. Никаких отклонений. Довольны? Впрочем, да, у вас обоих сейчас наступил ауф, и с эмоциональностью дела плохи… Забавные вы существа, виирай. С виду — люди как люди, но копнёшь чуть глубже — просто оторопь берёт.

— Люди тоже забавны, — заявила Наарис голосом, живо напоминающим о качествах сухого льда. — Разум в любой из множества биологических форм вызывает улыбку.

— Не похоже, чтобы тебе было весело.

— Мне весело. Настолько, насколько виирай может быть весело в период ауф. Скажите, мастер Нихишварассеретари Сомоэнвлат…

— Лучше уж Мо Ко За, — прервал киборг. — Когда меня называют полным именем, я чувствую себя, словно призываемый с соблюдением всех формальностей демон.

— Вы чувствуете. Это связывает вас с вашими биологическими корнями. Разве не забавно, что память и чувства так сильны, что оказывают на вас влияние даже сейчас?

— Не переоценивай степень моей киборгизации. Моя центральная нервная система жива на все сто процентов, неорганические компоненты лишь расширяют спектр её функций.

К диалогу подключился Аниэр:

— Любопытно было бы испытать это на собственном опыте.

— Юмор в ауф, любопытство в ауф… ты про киборгизацию?

— Да.

— Ха! Понимаю, почему ты подался в пилоты-испытатели. Остаться авантюристом даже в серую долю цикла… немногие способны на такое.

— Ваше удивление нелогично. Вы изучаете виирай не первый юл, но почему-то плохо понимаете нас. Я по натуре совсем не авантюрист. И моё любопытство, связанное с возможностью киборгизации, в период лисар может исчезнуть. Точнее, заместиться другими чувствами.

Хмыканье под аккомпанемент тихого лязга перекладываемых инструментов.

— Ну, для вас-то понимать друг друга труда не составляет. К одному виду принадлежите, больше того: к одной субкультуре. Вот ты, Наарис, как относишься к своему ведомому?

— Настороженно. Аниэр Литто Эссори, на мой взгляд, излишне открыт и сверх меры склонен к манипулированию другими разумными. Для своего ранга и степени, конечно.

Киборг улыбнулся (его мимические возможности при частичной замене плоти на металл и пластик ничуть не пострадали).

— А ты, Аниэр?

— Наарис Келл Морайя ответственна, надёжна и талантлива. Но слишком ранима.

— Интересная характеристика. Ранима, значит… а как вы отнесётесь к перспективе совместно провести подступающий силпан?

Девушка промолчала. Парень сухо констатировал:

— Такое предложение было бы преждевременным.

— Почему?

— Прямое следствие ранимости. Сомневаюсь, что она готова к таким отношениям. Даже Сарина не готова. А Наарис как самостоятельной личности ещё нет и хина.

— Но ты хотел бы услышать её согласие?

— Лидер проекта, — сказал Аниэр совершенно спокойно, — мне кажется, что любопытством исследователя нельзя оправдать такой вопрос.

— Значит, ты не хочешь отвечать?

— Продолжение беседы на эту тему снизит мои шансы на получение положительного ответа о совместном проведении силпана. Позвольте мне покинуть медцентр.

— Я бы тоже хотела вернуться в свои комнаты.

— Ладно, детки. Ступайте, раз так.

Виирай почти синхронно поднялись с диагностических панелей, где до того смирно лежали, одели комбинезоны, нимало не стесняясь ни киборга, ни друг друга, и вышли из лаборатории. Наарис первой, Аниэр за ней. И разошлись в разные стороны — молча.

— Забавные существа… — пробормотал Вольный Странник Мо Ко За. — Даже более чем.

Теоретически в пространстве сражения СОН представляет собой фигуру, превосходящую мисан, а то и целый флот. Но это теоретически. На практике же всё упирается в мастерство пилота. И если Наарис в своём первом образце СОН уже могла не обращать большого внимания на три-четыре звена стайгеров, усилия которых полностью гасила многослойная активная защита, то для Аниэра стоило больших трудов отбиться от одного-единственного звена. Причём углубление нейрофуги пока что не столько помогало ему справляться с этой задачей, сколько мешало.

Слишком много возможностей — новых, неиспытанных, контролируемых плохо, а то и вовсе не контролируемых — не всегда хорошо.

К тому же строгим граничным условием, усложнявшим задачу на порядок, служил запрет на уничтожение условно-враждебных целей. Защищаться — сколько угодно. Пытаться обмануть, сманеврировать, разгадать планы противников и обернуть их против них же — пожалуйста.

Атаковать в ответ… ну, разве что с бо-о-ольшой оглядкой.

Вот объединение Аниэр + СОН-Э2 и крутилось, как умело. В качестве наилучшей защиты пользуясь «быстрыми» проколами — благо пилотируемый артефакт, в отличие от стайгеров, мог совершать их без пауз, нужных стайгерам для перезарядки накопителей. Это, кстати, давало СОН мобильность, невиданную для малых кораблей виирай. Наарис уже доказала, что может достичь эффективной скорости, в шесть тысяч раз превышающую скорость света — и это явно не было пределом. Корабль, на котором прибыли Вольные Странники, использовал аналогичную технику перемещения. Если громадным ковчегам Стай служил барьером предел эластичности вакуума, а классическое пилотирование в проколах не позволяло ускоряться сверх меры, заданной массой покоя корабля, то «потолок» так называемой скачковой техники оставался под вопросом…

В бок СОН-Э2 впился, мгновенно разрушая внешние полуматериальные барьеры, ком изменённого пространства. Если бы Аниэр оставался виирай — маленьким, слабым и ограниченным одной определённой формой — он зашипел бы от боли и ярости. Но в глубине нейрофуги, соответствующей четырёмстам пунктам, для подобного уже не оставалось места. Оттолкнув разрушительный комок «волной отрицания» и автоматически восстановив повреждения, Аниэр нырнул в очередной «быстрый» прокол.