где он был в недосягаемости для Смерти и где его мама, находясь рядом с ним, могла за ним присматривать. Но тогда какую роль сыграла во всей этой истории его мама? Чарли начинал догадываться…

Это место никогда не было «нормальным». Директор с более традиционными взглядами чувствовал бы себя в этом здании некомфортно: здесь царила очень странная атмосфера, не говоря уж о том, что ничего в этой школе не соответствовало представлениям о нормах: даже сторож и тот был со странностями. Любой другой директор нашёл бы для школы более подходящее помещение, и точка. Но только не Цезария. Она чувствовала себя здесь как рыба в воде. И, даже не отдавая себе в этом отчёта, она своей эксцентричностью отлично мирила мир магии и мир спокойных. Именно благодаря ей школа так удачно вписалась в это здание, по большому счёту совсем не годившееся для общеобразовательного учреждения. Именно благодаря Цезарии сосуществовала школа и здание спичечной фабрики…

Чарли не пожалел пары минут, чтобы мысленно выразить ей благодарность, после чего поставил папку на место и вышел из кабинета.

Остаток дня он провёл в размышлениях и упражнениях в столовой. И у него опять ни разу не получилось зажечь спичку с помощью руны. Зато если он её себе представлял, а потом раскрывал ладонь – спичка тут же воспламенялась. Прямо как алгос, но без татуировки.

Закончив упражняться и всё ещё погружённый в размышления, он одну за другой бросал спички в шапку-выручалку, а Бандит, подпрыгивая, пытался поймать их на лету. Это беззаботное веселье пошло им обоим на пользу.

Чарли был уверен: Мангустина не права, что так категорично не принимает интуитивную магию. Но она была абсолютна не расположена обсуждать эту тему, и Чарли решил, что сегодня заводить об этом разговор не стоит. Может быть, завтра?

Вдруг он услышал шаги и, как нашкодивший ребёнок, которого застали на месте преступления, сделал вид, что послушно занимается: он сосредоточенно уставился на спичку, будто пытаясь её зажечь.

– Молодец, что не сдаёшься, – сказала Мангустина, войдя в столовую.

Чарли смутился.

– Я думаю, заклинание готово, – добавила она. – Если у тебя есть вещь, принадлежащая твоей маме, можем испытать его прямо сейчас.

– Да, есть. – И Чарли показал Мангустине ярко-жёлтый шарф.

Руна, которую подготовила Мангустина, была исключительно сложной, и Чарли засомневался, сможет ли она воспроизвести её без ошибок.

– Я помогу себе словесной формулой, – пояснила Мангустина. – Это позволит сгладить мелкие неточности, если они будут. А поскольку заклинание очень мощное, то нужно ещё начертить руну на полу. Получается что-то вроде ловушки для магии, понимаешь?

– Это как тогда в Академии, когда они призывали Всадника в суд?

– Ну да. А теперь садись вот здесь, положи шарф перед собой и сиди тихо. Мне нужно сосредоточиться.

Чарли последовал её указаниям и сидел неподвижно, пока Мангустина исполняла руками сложный танец. По мере воссоздания руны её движения становились всё быстрее, а за её руками тянулись дорожки из золотых звёздочек. Лицо покрылось капельками пота. Наконец, подведя длинную огненную черту, она закончила руну:

– Готово. На магию я не скупилась. Конечно, нехорошо так транжирить, но… но чёрт возьми, как же приятно чувствовать себя свободной! – Она выглядела уставшей.

– А как мы узнаем, сработало заклинание или нет?

– Завтра понедельник. Пойдёшь к ней и скажешь, что вернулся в субботу. Если заклинание сработало, то она даже не спросит, где ты был всё это время.

– А если нет – мне конец.

– Кто не рискует – тот не маг.

25

Джун

Жить в собственной школе было странно. Утром в понедельник, ещё до того как школа открыла свои двери, Чарли помылся в умывальниках в туалете для мальчиков и надел свою обычную школьную форму. Побывав в другом измерении, она основательно измялась, но когда Чарли спросил Мангустину, не знает ли она руну, которая может отгладить одежду, она проворчала:

– Магию нужно экономить! Я не собираюсь растрачивать свою энергию на подобную ерунду!

Чарли скривился в гримасе и, сдавшись, решил прибегнуть в своей шапке-выручалке. Как только она коснулась его головы, его окутала магия – и он оказался одет с иголочки. Дотрагиваясь до полей шапки-выручалки, Чарли один за другим сменил около дюжины нарядов, пока не попался тот, который его устроил. Сама же шапка превратилась в панаму – так она была более неприметной, чем в виде цилиндра.

Ближе к восьми часам здание школы заполонили ученики, все поголовно в понедельничном настроении. Школьный сторож Жорж даже не потрудился предупредить, что не придёт, и Цезарии самой пришлось отпирать ворота школы. Учителя позёвывали, и им не терпелось поскорее добраться до учительской. Уроки они вели без вдохновения и даже не думали давить на учеников своим авторитетом. А те им подыгрывали: они совершенно не слушали на уроках, но, следуя негласному пакту о ненападении между учениками и учителями, делали это незаметно. Большую перемену, которая начиналась в десять часов, все ждали с нетерпением, и когда она началась, Чарли наконец-то смог пойти к маме в кабинет.

– Входите!

Войдя в кабинет, Чарли сразу увидел, что она чем-то недовольна.

– Какой-то балбес испортил мне дверной замок, и теперь он не работает! Как будто мне больше нечем заняться, как только бегать в поисках слесаря!

– А, да… Э… Мне жаль.

– Так, ладно. Чем могу помочь?

У Чарли по спине побежали мурашки. Что-то здесь было не так.

– Как видишь, я вернулся немного раньше.

Мама посмотрела на него как-то странно:

– Ну что ж, отлично, молодой человек. А откуда вы вернулись, напомните мне?

– Так ведь… с шахматного турнира, ты что, не помнишь?

– А почему я должна помнить? Разве мы об этом говорили? Хм, возможно. В таком случае, примите мои поздравления. Лично я считаю, что шахматы – это достойное занятие. Я и сама играла в юности. Однако я хочу кое-что прояснить. Несмотря на то что мы с вами разделяем страсть к шахматам, я всё-таки директор школы, поэтому будьте добры – обращайтесь ко мне на «вы».

Чарли стало так больно, что у него даже свело желудок:

– Ты… вы что, не узнаете меня?

Мама посмотрела на него немного смущённо:

– Ну конечно же, узнаю! Вы ученик нашей школы! Ваше имя… сейчас вспомню, секундочку… Лоик, верно?

– Вообще-то Чарли. Чарли Вернье.

– Да, точно, Чарли. Забавно: мы с вами однофамильцы. Так, если это всё, о чём вы желали со мной поговорить, я попрошу вас