Обычно, из рубки Анаконды, открывался красивый вид на верхнюю часть корпуса корабля – метров на сто примерно. Это обычно.

Сейчас же перед нами, не доходя до самой рубки метров так тридцать, возвышалась груда камней.

– Засыпало, – констатировал я и повернулся к товарищам: – Последняя мина легла совсем рядом. Неудивительно, что нас так закопало. Ерунда. Жанна – диагностика что говорит?

– Особых повреждений нет, пока не вижу, – она склонилась над своим пультом: – Реактор цел. Небольшие повреждения маневровых, но это мелочь – комп сам перераспределит усилия. Капитан, – она подняла голову от экрана и посмотрела на меня: – Есть проблема.

– Какая?

– У нас выломало переднюю опору.

– Которую из? И из-за этого крен? – догадался я: – Исправить можно?

– Не знаю, – она пожала плечами: – Надо смотреть. Тут, – она постучала кулачком по пульту: – Только индикация неисправности.

– Ну так вылезем, Грей, он у нас здоровый, кувалдой постучит и вправит. Кувалда у нас есть?

– Есть, – подтвердила она: – Я как чувствовала – купила. И кувалду и топор и напильников. Вот не знаю зачем – шла мимо и купила.

– Молодец. – похвалил её я: – Ща всё исправим, делов-то.

– Тут такое дело, капитан, – охладила она мой пыл: – Походу у нас проблема, и я не шучу. Передняя левая просто сломана. Или отломана. Система её опознаёт. А вот передней правой опоры просто нет. Совсем. Выломана с корнем. А без неё нам не взлететь – автоматика не позволит. И это – не обойти. Основное ограничение – нельзя летать на неисправном корабле. Это прошито намертво и мне его не обойти.

– Уверена? Ты же у нас умница – закороти там накоротко что-либо? – говоря это я уже знал ответ – слишком часто я видел подобные, подраненные корабли, беспомощно и бездвижно лежащие на платформах станций.

– Извини, Поп, но похоже – мы отлетались.

Глава 11

– И что такого? – Жанна запустила реактор, и мы, освободившись от скафандров, сидели в кают-компании, где она уже успела навести относительный порядок: – Приварим костыли и взлетим.

– Ты не понимаешь, – девушка оставила в сторону кружку с чаем. Палуба была перекошена на всём корабле и нам, что бы более-менее комфортно перекусить пришлось подложить под ножки стола стопку книг – к счастью, у Жанны оказалось несколько достаточно толстых сборников «о Вкусной и Здоровой пище на борту», которые мы и применили не по назначению.

– Автоматика контроля так устроена, что без сигнала от выбранного шасси мы на суперкруз не выйдем и в прыжок не зайдём.

– Так закороти датчик, пусть система думает, что оно, шасси, то есть, убрано.

– А остальные? Это один поток, одна шина данных, понимаешь? Нельзя вот так, – она развела руки в стороны и покачала ладонями: – Тут убрал, тут нет. Это – комплекс и при нарушении одной компоненты блокируются все элементы. Баланс, понимаешь?

Она замолчала, отпила чая и продолжила: – В теории, но только в теории, если кто-то замкнёт цепь снаружи, после взлета, одновременно с началом убирания шасси, то система решит, что всё в порядке и разрешит все режимы полёта.

– То есть – решение имеется?

– Только в теории. На практике это невозможно. Там же рядом маневровые – сожжёт моментом.

– Ладно, сначала нам откопаться надо: – я повернулся к Грею:

– Ты был снаружи, что там?

– Не здорово, – он вздохнул: – Нас конкретно завалило, капитан. Камни, несмотря на то, что сила тяжести тут меньше стандартной, неподъёмные. Я мелкие раскидал, те, что с краю были. Смотрел, что с опорой, но… – он покачал головой: – Плохо всё. Клён мне помогал, но даже вдвоём мы не справились.

– Понял тебя. – я кивнул: – Шасси нашли?

– Оба. Левое ещё наварить можно, но вот правое… Штопор, – приподнялся со своего места Клён: – Вырвано из своего отсека, перекручено и сломано в трех местах. Ремонт невозможен. Извините, капитан. – он покачал головой и сел на место.

– Хорошо, в смысле плохо, но хорошо.

– Эээ… Переведи? – Жанна вопросительно посмотрела на меня.

– Хорошо, что мы все живы и корпус без дырок. Хорошо, что модули целы. Это ведь- хорошо?

Дождавшись положительных кивков, я продолжил: – Плохо, что есть проблемы с шасси, пардон – одна проблема. Одна проблема и много хорошего. Так? – и, не дожидаясь ответов продолжил: – Я говорю – Так! Чего носы повесели? Я и в худших переделках бывал, и, как вы видите – до сих пор жив. Прорвёмся, я в этом даже и не сомневаюсь!

– Мне бы твою уверенность, капитан, – проворчал Грей.

– Значит так, экипаж. – я хлопнул ладонью по столу: – Жанна, Грей, Клён. Допиваем чай и пошли наружу. Покажите мне и Жанне что там такого страшного.

Зрелище, открывшееся мне, когда я выбрался из корабля, было не шибко радостное. Анаконда стояла сильно, зарывшись носом в груду камней, задрав свою необъятную корму к тусклым звёздам. Её дифферент был столь велик, что последняя ступенька трапа висела в пустоте метрах так в трёх от поверхности планеты. Спасало то, что гравитация этой планеты была слабее стандартной и всем нам не составило трудов спрыгнуть с трапа на грунт.

Отойдя от корабля на пару сотен метров, я окинул взглядом всю открывшуюся мне картину и тихонько, что бы не услышали остальные, вздохнул – зрелище уж было слишком безрадостным. Примерно на треть от носа, корпус был погребён под разновеликими осколками, самый крупный из которых и осколком-то назвать было сложно – скорее это была скала, своими габаритами сравнимая если не со всем моим кораблём, так с его половиной – точно. Вдобавок она лежала практически вдоль всего погребённого участка корпуса, надёжно припечатывая собой нас к поверхности.

Одна из фигурок, копошившихся ниже этой скалы призывно замахала руками и, в следующий момент, в шлеме раздался голос Клёна:

– Капитан, идите сюда – без вас нам не справиться.

Ну вот, опять работать, подумал я, направляясь к ним небольшими – метра по четыре, прыжками.

– Давайте, дружно, – Грей, которого я узнал по закреплённому в зажимах на спине карабину с непомерно толстым стволом, на конце которого торчали компенсаторы для стрельбы в невесомости, подвинулся, освобождая мне место у торчащего из-под крупного камня лома: – Навались!

Мы дружно навалились и кусок скалы откатился в сторону.

Последующие три часа слились в один – мы вставляли ломы в щели, и навалившись, откатывали обломки от корабля. Несмотря на имевшуюся в скафандре установку климат-контроля, взмок я быстро и поэтому команда Грея об окончании работ была воспринята мной с облегчением.

Отойдя, точнее – отпрыгнул метров на десять, я обвёл глазами результаты наших усилий.