— Так говоришь, портал нам придется строить самим? — спросил я Айка.

— Думаю, тебе одному, — сказал он. — Думаю, лишь у тебя это и получится. Тебе нужно стать магом, — а раз ты уже воин, то воином-магом. Я буду помогать. Награду предлагаю поделить соответственно вкладу в дело каждого из нас, а ценность вкладов пусть определит Высшая Справедливость. Арбитра ниже ее в задуманном брать нельзя, а выше нам ничего не доступно. Если же ты, построив портал, решишь через него пройти, и получение награды для тебя в твоем времени окажется невозможно, пусть она вся достанется мне.

— Согласен.

Мы присели у дороги. Айк достал из котомки пергамент, перо и чернила, и быстро написал договор, все пункты которого, должно быть, продумал заранее. Я просмотрел текст несколько раз и не нашел к чему придраться. Обращение к Высшей Справедливости мы голос в голос прочли вслух и оплатили положенный взнос маной, пополам.

Не доходя до «Веселой бочки» пришлось разделиться: Айк сходил в таверну и на конюшню один и вернулся с Люцифером, пустыми ножнами и мешочком дорожных припасов. Сразу следом прилетела Весточка и уселась у меня на плече.

— Бери, — сказал Айк, подавая мне мешочек и ножны. — Меч просто так неудобно носить, а в мешочке, кроме продуктов, найдешь огниво, нож для свежевания дичины и прочие полезности. Остальное добудешь и сам. Сейчас напоследок превращу тебя в странствующего рыцаря — и езжай. Личина продержится до Гинкмара, а потом станет тебе не нужна. И еще возьми это.

Проклятый порылся в своей котомке и извлек оттуда красивый амулет. Висевший на серебряной цепочке камень отливал черным.

— У меня есть точно такой же. С их помощью мы будем иметь доступ к личным базам знаний друг друга. Когда захочешь научиться пользоваться своим, сожми камень пальцами — он сам подскажет тебе все необходимое. А теперь давай прощаться. Задерживаться в обитаемых краях опасно и тебе, и мне.

Мы пожали друг другу руки, и я сел в седло. Что касается Айка, то он просто исчез. Я осмотрелся, однако невидимость проклятого была настолько полной, что ничего не заметил.

— Прости, Иван! — покаянно сказал Люцифер. — Я вогнал тебя в страшные долги.

— За что прощать? — удивился я. — Напротив, спасибо тебе. Никто не сделал для меня больше чем ты. А с долгами разделаемся так или иначе, не сомневайся. Тридцать тысяч — огромная сумма, но мы ведь любим трудные задачи, верно?

— Тридцать шесть, — поправил Люцифер. — Нам предстоит отдать фуриям и Эртриксу тридцать шесть тысяч золотых с учетом процентов в течение года.

Я застонал, прикрыл глаза и увидел перед собой морду хомяка, на которой была не скорбь, и не отчаянье даже, а обреченность. Толстощекий посмотрел на меня с немым укором, повернулся и потащился прочь, еле волоча лапы. На его спине висела табличка: «Пошел вешаться».

— А мне пох, — сказал я, провожая его взглядом. — Разберемся и с процентами.

— Тогда поехали? — спросил Люцифер.

— Поехали! — согласился я. — Так сказал попугай, когда кошка потащила его за хвост из клетки. А еще Юрий Гагарин. Был такой замечательный человек в моем мире.

— Его тоже из клетки вытаскивали? — заинтересовался Люцифер.

— Нет, — усмехнулся я. — Его запускали в космос.

— А что такое космос?

Вопрос поставил меня в тупик. Я и забыл, что во Вселенной Дагора нет космоса. Над Срединным Пространством находился Мир героев и полубогов, выше — Мир Истинного Света, а еще выше — собственно, ничего.

— Видишь ли, — попытался объяснить я, — в нашей вселенной Мировые Острова не разделены Великим Океаном. Они летают в пустоте, и каждый имеет форму шара. Эта самая пустота между ними и есть космос.

— Да-а-а? — изумился Люцифер, и я почти услышал, как заскрежетали шестеренки у него в голове. Попробуй представь себе такое удивительное мироустройство, если сам всю жизнь провел на поверхности огромной плоскости. — И Гагарин отправился к соседним Мировым Островам?

— Нет. Его целью было всего лишь оторваться от поверхности нашего. Путешествовать к другим Островам у нас весьма нелегко. И опасно.

— У нас тоже. Лишь самые бесшабашные смельчаки отваживаются пускаться в плаванье вдоль побережья Аусанга, а морской поход по Великому Океану считается величайшим подвигом для смертных.

— Когда-нибудь мы отправимся на побережье, правда? Я хочу посмотреть на Океан.

— И я хотел бы на него посмотреть. Этьен де Гурфье собирался идти к крайним пределам востока, когда будет готов к такому пути. Он мечтал выйти на побережье напротив того места, где из Океана встает солнце. И, быть может, плыть дальше на корабле, чтобы увидеть Царство Восхода.

— Что за Царство?

— Никто не знает. Известно лишь, что по другую его сторону находится Царство Заката одного из соседних Мировых Островов.

— Ну, Люц, тогда мы точно отправимся на край земли, и как раз туда! Я собирался на восток еще до того, как мы с тобой познакомились. Правда, только в государства, граничащие с Оргойским королевством, но почему бы не пройти чуть дальше?

— Крайние пределы востока — это не «чуть».

— Все равно. Я хочу своими глазами увидеть Царство Восхода и остальные чудеса. У нас нет ничего похожего, понимаешь?

— У нас тоже нет ничего похожего на ваши шарообразные Острова. Я вот как воображу себе это …

— А ты не воображай. Воображать вредно. Лучше давай подумаем, как расплатиться с фуриями. Не стоит начинать путешествие куда бы то ни было с кланом Гарон на хвосте.